Мертвый город Петра
Шрифт:
– Вы шли в Санкт-Петербург?
– Да, я должна была оказаться в столице…
– Но столица в Москве, – поправил ее Петр.
– Хотите сказать, что не перенесете ее, как только место более удачное подыщите? – она печально улыбнулась.
Лара так устала, что не могла заставить себя держать мысли при себе.
– Простите меня, государь, я верно страшные глупости болтаю…
– Видишь будущее? – наконец спросил он.
– Я немного знаю будущее… – не стала лукавить Лара. Ей надоело быть не собой. Надоело скрываться и знать больше, чем она может выдать. Ни
– Оттого меня узнала? Зачем тогда плакала? Я тебя обижу? – удивляясь собственной серьезности, спросил Петр.
– Кто не знает Петра Великого? – Лара продолжала говорить, но чувствовала, что силы ее оставляют. – А плакала я потому, что слишком ярко увидела, что никогда не буду со своим любимым… – последние слова она произнесла тихо, окончательно растворившись в тревожном сне.
Лара пришла в себя только к следующему утру. В теплых утренних лучах она решила будто находится где-то не там. Комнату наполняло монотонное звяканье чайной ложки о бортик чашки, а на груди у нее мирно мурчал кот. Лара потянулась и с улыбкой открыла глаза. Все еще та каюта.
– После таких историй и не захочешь, а поверишь в чудеса, – заговорил по-немецки незнакомец, поразительно долго мешавший что-то в чашке.
– Простите, я плохо говорю по-немецки, – поморщилась Лара. Они начали учить этот язык с Кириллушкой еще в СССР, а потом череда событий и…
– А по-английски? – он перешел на новый язык.
– Это допрос? – спросила она по-французски, начиная нервничать.
– Говорю же, чудеса, – старик заговорил на русском. – Я доктор Фридрих фон Штейн.
– Лариса Константиновна Вовк, путешественница.
Доктор внимательно посмотрел на то, как она сидит, сколь беззастенчиво разговаривает с мужчиной, хотя сама раздета. Лара же лишь поглаживала кота, стараясь не выдать своей тревожности. Она знала, что вчера сболтнула лишнего, но все еще надеялась, что не столь много она успела сказать самому Петру Первому.
– И с котом вашим какая удача! – у Фридриха был приятный акцент человека, который хорошо говорит на многих языках.
– С моим? – Лара посмотрела на кота, кот на Лару.
– Да, он запутался в вашей юбке, тем и спасся. А страшное должно быть кораблекрушение вы пережили, раз только вы, Лариса Константиновна, да кот уцелели.
– Или же я столь много времени провела в воде и так сильно отдалилась от корабля, что его и след простыл?
– Быть может, быть может! Говорю же, чу-де-са. Это, к слову, вам, – он протянул ей чашку. – Государь не велел нам швартоваться, оттого, буду лечить вас тем, что есть…
– Позволите узнать чем? – Лара не доверяла медицине до второй половины XX века.
– К чему вам это? – старик неприятно улыбнулся. – Вам скоро принесут еду и государь просил извиниться, у нас нет женской одежды. Быть может что-то подойдет из этих сундуков, – не оборачиваясь на сундуки, он махнул рукой. – А впрочем, гляжу, вам и без одежды комфортно, Лариса Константиновна.
Лара поджала губы. Она не любила подобных намеков. Тем временем Генрих уже попрощался. Он вышел из каюты пятясь назад,
Затем девушка посмотрела на кота и спросила:
– Ты что же, со мной пришел?
Рыжий кот наклонил голову, словно слушая вопрос.
– Ах да, если ты пришел со мной, то говорить должен по-английски. – Did you come with me?
Кот словно воодушевился и мяукнул.
– Чудеса, – повторила Лара то, что постоянно говорил этот неприятный мужчина.
Она помотала головой, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Сначала нужно одеться и убедиться, что ее жизни ничто не угрожает. Лара подошла к сундуку: мужские сюртуки, чулки, штаны, шляпы. И все это разных размеров. Очевидно, содержимое принадлежало не самому Петру. Ну, повезло!
После непродолжительных поисков, она остановила выбор на темно-коричневых штанишках, белой рубашке и прекрасном синем бархатном халате. Он был расшит золотом и выглядел чем-то чужеродным среди обилия модных европейских тряпок. Поверх просторной сорочки Лара закрепила корсет, вероятно, самую целую часть ее собственного платья. Надела свои невероятно викторианские сапожки, успевшие высохнуть. Затем огляделась. На стене красовалось небольшое зеркальце. Лара могла сказать, что это страшная удача, что было какое-то зеркало. Осмотрев свое измученное лицо, странный костюм, она вздохнула и обернулась к коту:
– Знаешь, когда я была подростком, мне нравился стимпанк.
Кот этого не знал, но на всякий случай мяукнул. Он вообще для себя решил, что будет держаться этого странного человека.
Лара же просто вздохнула и открыла дверь каюты.
Сперва Меншиков решил, будто увидел Сатану. Дело было так. Легкой рукой государя, Алексашка остался, так сказать, сторожить Москву. Сторожить Александр предпочитал в кабаках да веселых компаниях. Нет, у Александра Даниловича достоинств было не счесть. Мастерски он умел решить практически любую головоломку, с коей мог столкнуться царь. Умел он и к людям разным подход найти. Что уж говорить о том, как виртуозно удавалось ему во всяком деле о себе не забыть и, трудясь на благо народное, приумножил и собственное благополучие.
Его нельзя было назвать красавцем, но были в нем все те внешние достоинства, кои дамы ценят в мужах. Высокого роста, немногим ниже самого государя, с темными волосами и глазами. И все же, в лице его было что-то отталкивающее. Быть может, острые черты, а может колкий взгляд. Нравился Александр тем же, чем и сам государь: дойдя до одной своей цели, он тут же отыскивал новую и пускался в бой.
И вот, в один из вечеров, полных трудов государственных, он возвращался из трактира. Темные московские улочки ему не нравились. Да и Москва ему опостылела. Александр прекрасно осознавал, отчего царь так грезит новым пристанищем. Именно петляя по этим кривым, словно извивающимся, он увидел его.