Мёртвый город
Шрифт:
— Да всё в порядке. Просто паранойя.
Садко лишь покачал головой и задумчиво на меня посмотрел. Я, ещё раз изобразив подобие непринуждённой улыбки, вернулся к наблюдению в своём секторе. Мдя, и что это была за минутная слабость? Всё же в порядке. Стоим, никто не нападает. Темнота, конечно, сгущается, но темноты-то я никогда не боялся! И даже того, что в этой темноте рисует фантазия. Потому что на поверку это фантазией практически всегда и остаётся, нигде тебя не подстерегая. Но вот то, что интуиция пыталась донести до меня, с темнотой связано не было. Что же тогда?
— Как тогда — после засады? — спросил командир. — Ну, когда ты ещё станцию расковырял, чтобы убедиться, что маячка внутри нет.
— Тогда параноил ты, — автоматически отозвался я. — Я же просто
Одновременно с собственным возгласом я подпрыгнул на месте и приложил ладонь к лицу. Станцию проверил, молодец, а про машину забыл!
— Так, парни, — взяв себя в руки, начал говорить я, — едем на пикапе. От джипа надо избавиться.
Не глядя на своих товарищей, я прошёл к бывшему фургону, закинул пулемёт в багажник и, выудив оттуда канистру с бензином, направился обратно. Попытавшемуся было что-то сказать командиру я тут же пояснил, не дав произнести ни слова:
— И вчетвером уместимся, тем более такой вариант движения рассматривали. Да и ориентироваться на вторую машину не надо будет. Найдём себе ещё транспорт. А жизнь дороже стального гроба на колёсах. Всё!
Я донёс канистру до джипа, подошедшему Льду буркнул что-то про двери их машины, по-прежнему лежавшие в багажнике, и рацию, после чего открыл бардачок и достал из него примеченные ещё во время поисков переговорки тряпки. Если кто вам скажет, что для сжигания машины достаточно просто облить её бензином, рассмейтесь этому человеку в лицо. Смоченную бензином тряпку между лобовухой и капотом, такую же, но чуть поменьше, на колесо, и только тогда добавить горючее. На колесо, на лобовое стекло, в салон. Вот так будет надёжно. В моём случае, за неимением лобовухи, только на капот.
Мои товарищи перегрузили дверцы пикапа и радиостанцию, я же приступил к намеченной процедуре. Покончив с приготовлениями, я смочил в бензине один конец тряпки, поджёг его и, отбежав в сторону бросил импровизированный факел в машину, в один момент занявшуюся весёлым жёлто-оранжевым пламенем.
— Кэп, — убрав полегчавшую канистру в багажник оставшегося у нас средства передвижения, сказал я, — отгони транспорт и спрячь. Садко, Лёд, давайте выждем и засадим тем, кто тут появится.
— Если они появятся, — недовольно поморщившись, отозвался командир.
Могу его понять. Автотранспорт в наши времена — слишком ценное имущество, чтобы вот так просто взять и бросить его по принципу ни себе ни людям. Но, как я говорил, найдём ещё. Ну, постараемся хотя бы. Я взмахом руки указал на стоявший поодаль дом, в котором приметил подъезд с отсутствующей дверью и произнёс:
— Займём второй и третий этажи. Если повезёт, то по квартирам. Не повезёт, из подъезда обстреляем. Начинаем, время дорого!
Пикап, рыкнув мотором, поехал со двора. Мы же побежали в подъезд. Квартиры, как назло, были закрыты. Ну что поделать, вечно везти не может. Подумав, я на ходу изменил план и отправил вниз Льда с автоматом. Пусть залезет в квартиру через выбитое окно и ведёт обстрел оттуда. Я с пулемётом встану на втором этаже. Садко же, как снайпера, отправил на третий. Выше уже не было возможности — лестничный пролёт отсутствовал. Условились, что сигналом к открытию огня послужит взрыв гранаты, которую я брошу в преследователей. Связь между собой и с Кэпом решили пока не держать. Во избежание выхода на нашу волну и возможного обнаружения. Ждали в почти полной тишине, которую нарушал только треск пламени, жадно пожиравшего всё, что в джипе могло гореть. Ожидание, кстати, продлилось недолго. Вскоре во двор въехали два джипа, подобных нашему трофею. У этих пулемёты располагались так же неэффективно — спереди справа. Что за дурная привычка ограничивать себе сектор обстрела?! Вот правда нам это на руку сейчас не сыграло — один из джипов «мордой» встал прямо к нашему подъезду. Надеюсь, если пулемётчика не убьёт осколками гранаты, Садко догадается первым делом сработать по нему. Не дожидаясь, когда экипажи покинут машины, я выдернул предохранительную чеку с заранее разогнутыми усиками, размахнулся и отправил смертоносный снаряд в короткий — не далее тридцати метров до цели — полёт.
За
— Граната! — он рывком перевалился через борт и, перекатившись вперёд, залёг.
Остальных это не спасло. Просто не успели среагировать. Взрыв в машине перечеркнул жизни сидевших в салоне и ударной волной вынес двоих, расположившихся в багажнике. Разбираться, насмерть или нет, времени не было. Заранее откинутые сошки встали на низкий подоконник, и пулемёт, направленный на вторую машину, загрохотал, щедро осыпая гильзами пол и ступени. Снизу вносил свою лепту и автомат. Атака с кинжальной дистанции не оставила тем, кто не успел укрыться, ни единого шанса. А борта машины, из-за которой уцелевшие даже не могли высунуться, служили слишком плохой защитой. Бой окончился быстрее, чем за минуту. Редкие выстрелы, что успел произвести противник, не достигли цели. Полная победа. Жаль, конечно, с одной стороны, что автомобили теперь годились только на металлолом, но с другой нельзя быть уверенным, что в этих не было маяков.
— Спускаемся! — крикнул я и потянулся было к пулемёту, как в арке что-то хлопнуло, и в то же мгновение на первом этаже прогремел взрыв.
А взялись за нас всерьёз. Ругал врага за неэффективность — так получи! Выматерившись сквозь сжатые зубы, я навёл пулемёт на арку и, едва уловив какое-то шевеление в ней, отстрелял остаток ленты в силуэт. Нагнулся, подобрал ленту, сдавленно крикнул:
— Вниз, млять! — и начал спускаться.
На улице застучал автомат. Лёд уцелел, или нащупывают огнём нас? Некогда разбираться. Я присел, пропустил вперёд Садко, закинул в рюкзак ленту и опустевший короб, достал второй и торопливо (а вот не стоило — пару раз соскочил) пристегнул его к креплению пулемёта. Откинул крышку, уложил в гнездо подающего механизма первое звено ленты, закрыл, с усилием потянул рукоять затвора на себя и вернул её в исходное положение. К бою готов. Я поднялся, перехватил пулемёт за цевьё и вопросительно посмотрел на напарника. Садко уже спустился и изучал обстановку через дверной проём. Махнув мне рукой, он прильнул к карабину и на полувыдохе выстрелил. Я в два прыжка спустился, поднял своё оружие, широко раскрыл рот и, уперевшись на отставленную назад правую ногу, нажал на спуск. Пулемёт, лягая прикладом в плечо, прогрохотал несколькими длинными очередями. Мы выбежали на улицу. Садко рванул вправо, я же, решив оценить обстановку и осмотреться, присел. Прилетевшая неведомо откуда пуля ударила в грудь, повалив меня на грязный асфальт.
— Твою мать! — только и смог воскликнуть я, переворачиваясь и бросая перед собой пулемёт с таким расчётом, чтобы он встал на так и не сложенные сошки.
Падение однозначно спасло мне жизнь. По бетонной стене позади меня прощёлкали пули. Хорошо, что подкладка бронежилета смягчила удар, запреградной травмы я избежал. Но приятного всё равно мало. Быстро сориентировавшись и определив, откуда противник вёл обстрел, я выпустил в ту сторону несколько коротких очередей. Неподалёку от меня так же коротко простучал автомат и солидно сказал своё «ррдаум» карабин командира. Живём, славяне!
— Вставай, отходим!
А это Лёд. Жив, чертяка! Я поднялся и осмотрел своего товарища. Тот, криво усмехнувшись, поднял большой палец и затем махнул рукой себе за спину. Ясно, в том направлении, значит. Я в лёгком темпе побежал вслед за Садко, однако же сразу остановился. Лёд, чуть прихрамывая, шёл следом, полуобернувшись назад.
— Идите, я замыкаю, — прошипел он, заметив, что я не двигаюсь.
— Ну уж нет. Садко, — окликнул я командира, — помоги Льду дойти. Пулемётчик уходит последним!