Мёртвый город
Шрифт:
— Переправляться будем с салютом, — оповестил нас Лис, когда сканеры машин и вернувшиеся беспилотники покончили с обследованием противоположного берега. — Там нам подготовили очень тёплый приём.
Ганс беззлобно выматерился и спросил:
— И насколько тёплый?
— Пулемёт, минимум пара гранатомётов, всё остальное — лёгкое стрелковое. Живой силы под сотню.
— Сколько?! — хором воскликнули, кажется, все мы.
— Если не больше, — невозмутимо отозвался командир. — Всё просканировать не удалось, есть там места такие, что техника бессильна. Гранатомётчики отслеживаются, но подавить их имеющимися пушками может не получиться.
— Укрепления? — задал вопрос Палач — угрюмого вида мужик, габаритами лишь самую малость уступавший Гансу.
— Они самые. И
— Прорвёмся, — флегматично бросил Палач. — Просто дольше поковыряемся, чем если бы у нас была артиллерия солиднее.
— Были бы у бабки яйца, — отмахнулся Лис.
— Была бы дедкой, — подхватил Ганс.
Хохотнули скорее ради приличия. Все хором, но коротко. Мы уже были настроены на скорое боестолкновение, и чувство юмора постепенно отходило в сторону, уступая место более важным в данный момент качествам. Как сказал Лис, по окончанию переправы продвигаемся чуть вперёд, покидаем машину и берём штурмом какое-то подобие фортификационного сооружения, для удобства сразу окрещённое цитаделью. Два бойца с тяжёлыми штурмовыми щитами обеспечивают нам прикрытие от огня обороняющихся, мы из-за этого передвижного укрытия ведём обстрел, зачищая объект. По остальным позициям блокирующего переправу «укрепрайона» работает группа огневой поддержки. Пушки и пулемёты машин подавляют огневые точки, затем по выжившим и укрывшимся отрабатывает живая сила. Но то, что происходит за пределами, как особо подчеркнул Лис, цитадели — уже не наша забота.
— Так, чтобы имели представление на всякий случай, — пояснил командир. — Нам интересно только происходящее внутри. Наружу стрелять только по моей команде. Вопросы?
Короткое молчание, и он продолжил:
— Нет, и славно. Ну что же, начнём, помолясь.
А за стеклом разворачивалась завораживающая своей грозностью картина. К кромке водной глади подъехал замыкающий БТР, и обе машины открыли беглый пушечный огонь, время от времени доворачивая башни в поиске очередных целей. Наш транспорт взревел мотором и, едва бэтэры отстрелялись и с места рванули в воду, последовал за «коробочками».
— Не ссыте, парни, — раздался в наушниках голос водителя, — водомёты только вчера перебрал. Не утонем.
По броне изредка стучали, то расплющиваясь, то уходя в какие-то непредсказуемые направления рикошетов, пули. Коротко гремели пушки. Вот едва уловимо промелькнул за окном росчерк гранатомётного выстрела, пролетевшего «куда-то вот туда».
— Мимо, — через пару секунд прокомментировал Лис. — Наши не задеты.
— Макака косорукая, — оценил качества гранатомётчика Ганс.
Больше выстрелов из едва ли не единственного представлявшего для нас угрозу оружия противник не произвёл. Если и не был уничтожен, то под свинцовым ливнем, щедро окропившим противоположный берег и разбавленным тридцатимиллиметровыми осколочно-фугасными снарядами, залёг, не имея возможности и носа высунуть. Один из приказов, отданных сводной группе, звучал очень приятно — боеприпасов не жалеть. И наши стрелки этому распоряжению следовали неукоснительно. Противоположный берег уверенно приближался. Форсирование реки проходило успешно.
[1] Волей авторского произвола в этом мире войскам национальной гвардии было возвращено прежнее наименование с упразднением самой федеральной службы ВНГ.
[2] Sehr gut — (нем.) очень хорошо.
[3] Scheisse — (нем.) дерьмо.
Глава 14. Берег правый
По нам несколько раз прилетело из пулемёта. На наружном слое бронестекла проявились отметины попаданий, от точек которых расходились в стороны ломаные трещины. Громкий мат водителя в наушниках подавил возникшее было неуютное ощущение. Вот так только на мгновение представишь — а вдруг пробьёт. Брр. А выдержка у парня на высоте. Лично мне смотреть в упор на такую картину было бы не по себе, а он даже не шелохнулся, да и ругань крутилась вокруг предстоящей замены стекла.
— Руль, не расстраивайся, — сказал Ганс, едва многоэтажная конструкция в исполнении водителя стихла. — Я этому унтерменшу, если жив останется, за порчу нашего имущества лично руки повыдёргиваю.
— Спасибо,
Качнуло — транспорт выбрался на сушу. Взревев мотором, броневик начал набирать скорость. Редкие пули стучали по обшивке, почти непрерывный грохот пулемётной стрельбы временами перебивался пушками. Несколько поворотов, задний ход, остановка.
— Штурмовая группа, приготовиться!
Защёлкали страховочные системы, удерживавшие нас на сиденьях. Я упёр приклад в левое плечо — мой сектор обстрела там, — щёлкнул переводчиком огня, выставляя отсечку в три выстрела, и взялся всеми пальцами за рукоять. Правая ладонь сжала вторую, поставленную под цевьё. Обвесили автомат мне знатно: анатомическая рукоятка вместо стандартной, тактическая рукоятка для второй руки, телескопический приклад, коллиматорный прицел, новый дульник[1], подствольный гранатомёт. На вчерашней подготовке обкатал всё это богатство, прицел пристрелял на сто метров — большая дистанция в городе и не требовалась, выставил оптимальную длину приклада. Особо порадовала вторая рукоятка, хват максимально удобный, в сочетании с дульным тормозом отдача теперь почти не ощущалась, влияние её на стрельбу было минимально. Пули, выпущенные короткими очередями на два-четыре выстрела, укладывались очень кучно. Спасибо коллегам. А «на сладкое» — крепления для спарки автоматных магазинов. Всё для фронта, всё для победы, как говорится.
Поднялись, встали наизготовку. У дверей два бойца со щитами, вооружённые лёгкими ПП, за ними я со вставшим справа от меня Гансом, остальные шестеро бойцов попарно, замкнул колонну Лис. Створки дверей разошлись, и из наушников донеслась команда:
— На выход!
По щитам застучали пули, удерживавшие нашу защиту бойцы на ходу огрызнулись ответным огнём. Едва первая двойка спрыгнула на землю, мы с Гансом открыли беспокоящий беглый огонь в направлении дверного проёма подъезда. Следовавшие за нами попарно повторили приём.
— Осколочными — огонь!
Хлопнули наколотые капсюли-воспламенители, из середины колонны полетели в подъезд две гранаты. Сдвоенный взрыв, дробный стук нескольких вылетевших наружу осколков по щитам и корме оставшегося позади броневика.
— Вперёд!
Началось движение. Быстро поднялись на невысокое крыльцо. Яркий свет тактических фонарей на щитах прорезал полумрак подъезда, выхватив из него несколько трупов. До ближайших расположенных друг напротив друга дверей было порядка двадцати метров. В конце коридора виднелась часть уходящей на второй этаж лестницы. Пройдя мимо тел, произвели контроль — раненые, если вдруг кто каким-то чудом выжил, враги в тылу нам не нужны. У дверных проёмов остановились, колонна разделилась на две. Наш щитовик быстрым оценивающим взглядом прошёлся по двери и потянул ручку вниз, после чего, толкнув дверь щитом, пошёл вперёд. Загрохотали ружья, по щиту застучал свинец. Мы, заранее на случай такого манёвра поделив сектора обстрела, отработали. Несколько секунд — и с полтора десятка безжизненных тел в помещении. Контроль в голову, выход, передвижение колонной к следующим дверям, снова разделение, зачистка, выход, движение… Третья пара помещений оказалась пуста. Впереди оставался только подъём на второй этаж.
— Погнали, парни! — прозвучал в наушниках ободряющий голос Лиса, и мы «погнали».
Вернее, конечно, пошли. Быстро, но без суеты. Контроль лестницы на протяжении подъёма, пара гранат в коридор, входим сразу после взрывов, замыкающая тройка остаётся контролировать тыл, «чистим» комнаты, как и на первом этаже, подъём на третий. Там сопротивление более организованное, кто-то даже пытается руководить действиями обороняющихся. За сплошной стеной шума от стрельбы и взрывов получается это у него, думаю, плохо, и вооружённая толпа старается скрыться в помещениях. Если в надежде уйти через окно — земля, ребята, стекловатой. Окна под прицелом оставшихся в машинах стрелков. В помещения на этот раз для экономии времени просто забрасываем по паре гранат, выждав по секунде-две перед каждым броском. Так проходим через весь этаж, на обратном пути производим контрольный отстрел выживших, которых осталось немного, спускаемся на первый этаж.