Мертвый и живой
Шрифт:
– Я думаю, это окружной прокурор.
– Баки Гитро?
– И его жена.
– Для него это хорошо.
– Для него хорошо?
– Он не гонится голый за собакой в компании какой-нибудь шлюхи.
– Политики Нового Орлеана такого себе не позволяют.
– Само собой, семья для них – святое.
– Могут люди бегать так быстро?
– Такие, как мы, – нет, – Карсон свернула налево, в парк.
– Вот и я так думаю. Тем более босиком.
Парк закрывался в десять вечера. Собака могла
Когда Карсон переезжала через дребезжащее железо, Майкл спросил:
– И что мы собираемся делать?
– Не знаю, – ответила Карсон. – Все будет зависеть от того, что сделают они.
Глава 21
Синий – цвет холодного видения. Все вокруг – оттенки синего, бесконечное множество оттенков синего.
У морозильника, который в два раза шире обычного (такие, как правило, стоят в ресторанах), стеклянная дверь. Стекло – пытка для Хамелеона.
Полки из морозильника убраны. Никакая еда в нем никогда не хранилась.
На крюке в потолке висит большой мешок. Мешок – это тюрьма.
Тюрьма, сделанная из уникального полимерного материала, который прочен, как пуленепробиваемый кевлар, и прозрачен.
Прозрачность – это первая пытка. Стеклянная дверь – вторая.
Мешок напоминает гигантскую каплю, потому что он наполнен четырнадцатью галлонами воды и подвешен в одной точке.
В морозильнике температура колеблется от двадцати четырех до двадцати шести градусов по шкале Фаренгейта [9] .
9
Соответственно -4,44 и -3,33 градуса по Цельсию.
Вода в мешке – соляной раствор. К соли добавлены химические вещества, препятствующие замерзанию.
Хотя температура остается ниже температуры замерзания воды, а в мешке свободно плавают частички льда, раствор не замерзает.
Холод – третья пытка для Хамелеона.
Дрейфуя в мешке, Хамелеон живет как во сне наяву.
Он не может закрыть глаза, потому что у них нет век.
Сон Хамелеону не нужен.
Постоянная осведомленность о своей полнейшей беспомощности – четвертая пытка.
В сложившихся обстоятельствах Хамелеон не может утонуть, потому что у него нет легких.
На свободе он дышит с помощью трахеальной системы, похожей, но все-таки с отличиями, на дыхательный тракт насекомых. Дыхальца на поверхности пропускают воздух в трубки, которые проходят по всему телу.
В состоянии, близком к анабиозу, кислорода Хамелеону требуется мало. И соляной раствор, который течет по трубкам, насыщен кислородом.
Хотя внешне Хамелеон
Размером с большого кота, Хамелеон весит двадцать четыре фунта.
В мучениях Хамелеон ждет.
Глава 22
В гидромассажной ванне горячая вода обжигала тело Виктора, воздушные пузырьки ледяного шампанского лопались на языке, он наслаждался жизнью.
Зазвонил настенный телефон у ванны. Только избранные Альфы знали этот номер.
На дисплее высветилось: «НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН».
Тем не менее Виктор сдернул трубку с рычага.
– Да?
– Привет, дорогой, – женский голос.
– Эрика?
– Я боялась, что ты можешь меня забыть.
Вспомнив, что застал Эрику обедающей в гостиной, он решил еще какое-то время побыть строгим учителем.
– Ты бы лучше не звонила мне без чрезвычайной на то надобности.
– Я не стала бы тебя винить, если бы ты забыл. Прошло больше суток после того, как мы занимались сексом. Я для тебя – далекое прошлое.
В тоне безошибочно угадывался легкий сарказм, заставивший его сесть.
– Что за игру ты затеяла, Эрика?
– Меня не любили, только использовали. Я польщена тем, что меня помнят.
Виктор уже понимал – что-то тут не так.
– Где ты, Эрика? В какой части дома?
– Я не в доме, дорогой. Как я могу там быть?
Он подумал, что продолжать этот словесный пинг-понг – ошибка, какой бы ни была цель Эрики. Бунтарское поведение поощрять нельзя. Поэтому промолчал.
– Мой дорогой господин, как я могу быть в доме, если ты отослал меня прочь?
Он не отсылал ее прочь. Он оставил ее, избитую, залитую кровью, в гостиной, и не вчера, а несколькими часами ранее.
– И как твоя новенькая? Такая же похотливая, как я? А избитая, кричит так же жалобно?
Виктор вроде бы догадался, какую она затеяла игру, и его потрясло ее бесстыдство.
– Мой дорогой, мой создатель, после того как ты убил меня, твои люди отвезли меня на свалку к северо-востоку от озера Поншатрен. Ты спрашиваешь, в доме ли я, но я не в доме, хотя надеюсь вернуться.
Теперь, когда она посмела зайти так далеко в этой идиотской игре, молчание перестало быть адекватной реакцией.
– Ты – Эрика Пятая, – холодно ответил он, – не Эрика Четвертая. И своей абсурдной попыткой выдать себя за предшественницу ты добилась только одного – в самом скором времени твое место займет Эрика Шестая.
– После столь многих ночей страсти я помню силу твоих кулаков, остроту твоих зубов, кусающих меня, мою кровь, льющуюся тебе в рот.
– Немедленно приходи ко мне, – приказал он, решив, что должен ликвидировать ее в ближайший же час.