Мертвый, как ты
Шрифт:
— Суси! Эй, Суси! Ужинать!
Потом поспешила наверх. Надо принять душ, побрить ноги, брызнуть на себя духами «Джо Мэлоун», вернуться вниз и приготовить ужин.
Услышав из шкафа, как она зовет кота, он надел на голову маску. Прислушался к ее шагам. Поднимается! Внутри его все напряглось от возбуждения. От предвкушения.
Перед глазами поплыл красный туман. У него сразу поднялось настроение… и не только настроение. Он старался успокоить дыхание. Следил за ней из-за шелковых платьев, через занавешенные, застекленные дверцы шкафа. Какая она красивая!
Спасибо!
Красотка сняла белую блузку и бюстгальтер. Грудь оказалась меньше, чем он себе представлял. Ну и ладно! Нормальная грудь. Крепкая, с маленькими сосками. Не важно. Грудь его особо не волнует.
Теперь трусики!
Она бреется! Линия бикини белая, до узкой полоски трусиков танга. Очень гигиенично!
Умница!
Он так возбудился, что весь вспотел.
Потом она, голая, зашла в ванную. Он услышал плеск воды в душе. Понимал, что сейчас самое время, но не хотелось брать ее мокрую и скользкую от мыла. Ему нравилось думать, что она вытрется для него и, может быть, для него же надушится.
Через несколько минут она вернулась в спальню, завернутая в большое полотенце. На голову она намотала другое полотенце, поменьше. Потом вдруг, как будто устраивая для него частный стриптиз, сбросила с себя полотенце, открыла шкаф и сняла с полки элегантные, тускло поблескивающие черные туфли на высоких шпильках.
«Джимми Чу»!
Он едва сдерживал возбуждение, когда она надела туфли, ставя ноги поочередно на стульчик рядом с кроватью и застегивая ремешки, по четыре на каждой! Затем она, не одеваясь, прошлась по комнате, любуясь собой и принимая разные позы перед большим настенным зеркалом.
Да, детка… Вот так… Да, да… Спасибо тебе!
Он посмотрел на маленький треугольник волос под плоским животом. Он любил, когда там все аккуратно подстрижено. Ему нравились женщины, которые следят за собой, обращают внимание на мелочи.
Только для него!
Не снимая с головы тюрбан из полотенца, она подошла к шкафу. Протянула руку. Ее лицо оказалось совсем рядом; он видел ее через занавешенное стекло.
Он приготовился.
Она распахнула дверцу.
И тут же из-за вешалок метнулась рука. К ее носу прижалась тряпка, пропитанная хлороформом.
Бесшумно, как акула, он выскользнул из-за платьев, обхватил ее затылок, сильнее прижал тряпку к носу. Наконец она обмякла в его руках.
1997
29
30 декабря, вторник
Рейчел Райан неподвижно лежала на полу микроавтобуса. У него болел кулак, которым он ударил ее по голове. Болел так сильно, что он испугался: вдруг сломаны большой и указательный пальцы? Они почти не шевелились.
— Черт! — прошипел он, тряся рукой. — Черт, блин, черт! Сука!
Он стащил перчатку, чтобы осмотреть пальцы, но трудно было что-либо разглядеть в полумраке.
Потом опустился на колени рядом с ней. Когда она падала, голова громко стукнулась об пол. Может, он сломал
Встревожившись, он положил голову ей на грудь. Уловил какое-то шевеление, но не понял, кто шевелится — она или он сам.
— Эй, что с тобой? — в страхе спросил он. — Рейчел! Ты как, Рейчел?
Он снова надел перчатку, схватил ее за плечи и потряс.
— Рейчел! Рейчел! Рейчел!
Он достал из кармана фонарик и посветил ей в лицо. Глаза у нее были закрыты. Он приоткрыл ей веко; как только он отпустил его, веко закрылось.
Страх нарастал.
— Эй, Рейчел, не умирай! Ты слышишь? Не смей тут подыхать! Блин, ты меня слышишь?!
Из углов ее рта вытекала кровь.
— Рейчел! Хочешь попить? Хочешь, я тебе поесть принесу? Хочешь что-нибудь из «Макдоналдса»? Бикмак? Чизбургер? А может, большой бутерброд? Я тебе его принесу, хорошо? Ты только скажи, что ты хочешь. С чем тебе сделать? Сосиски с горчицей? А может, с сыром? У них с сыром вкусные. С тунцом? С ветчиной?
Наши дни
30
8 января, четверг
Ра проголодался. Бутерброд с курицей и плавленым сыром уже два часа терзал его воображение. Всякий раз, как он поворачивал за угол, пакет с термосом катался по пассажирскому сиденью.
Он давно собирался постоять где-нибудь в тихом месте и перекусить — ему полагался ежедневный часовой перерыв, — но вокруг было слишком много народу. Чаевые упускать нельзя. Пришлось выпить одиннадцатичасовую чашку чаю за рулем. Обычно по четвергам много пассажиров, но сегодня первый четверг после Нового года. Он рассчитывал на спокойный вечер. Однако некоторые пассажиры уже пришли в себя и снова разъезжали по вечеринкам. И заказывали такси. И надевали красивые туфли. Ага-ага.
Что ж, он не против. Каждый развлекается по-своему. Он радовался за них всех. Главное, чтобы платили и не пытались сбежать — некоторые пытаются уйти не заплатив. А еще лучше, когда ему дают чаевые! Чаевые всегда выручают. Они помогают ему копить. Помогают собирать коллекцию.
Коллекция разрастается день ото дня. Очень красивая. О да!
Завыла сирена.
Его кольнула тревога. Он затаил дыхание.
В зеркале заднего вида замерцал проблесковый маячок, потом его обогнала патрульная машина. Через несколько секунд за ней проехала другая, как будто двигалась по его следу. Интересно, подумал он. Почти все ночи его не бывает дома, он работает, но сразу две патрульные машины обгоняют его нечасто. Наверное, случилось что-то серьезное.
Он приближался к своей обычной точке на набережной Брайтона, где любил постоять каждый час, через час по ночам, и попить чайку, а сейчас еще и газетку почитать. С прошлого четверга, когда в отеле «Метрополь» произошло изнасилование, он пристрастился к газетам. Какие интересные статьи! У жертвы забрали одежду. Но больше всего его возбудил рассказ о том, что у нее забрали туфли.
Ага-ага!
Он остановил такси, выключил зажигание, взял бумажный пакет, в котором лежал большой бутерброд, но тут же снова положил его на сиденье. От пакета уже не пахло так хорошо, как раньше. От запаха его затошнило.