Мертвый, как ты

Джеймс Питер

— Даррен!

Услышав свое имя, он вздрогнул и обернулся. Его поманил к себе работающий в приюте волонтер, парень лет тридцати, по имени Саймон, в синей рубашке и джинсах, с короткими волосами и баками.

Спайсер подозрительно покосился на волонтера. Интересно, что не так? Может, кто-нибудь вчера на него стукнул? Видел его расширенные зрачки? Если застукают с наркотой или даже под кайфом, могут сразу вышвырнуть.

— Вас там спрашивают. Два джентльмена.

Его как будто огрели по голове тяжеленным мешком. И внутренности

превратились в желе. То же самое он испытывал всякий раз, когда понимал, что прокололся и его сейчас арестуют.

— Ладно, — протянул он, изображая равнодушие и невозмутимость.

«Два джентльмена», надо же!

Следом за Саймоном он вышел в коридор. В голове метались обрывки мыслей. Интересно, из-за чего они явились по его душу? Значит, все-таки прокололся в последние дни!

За пределами общего зала приют снова превращался в церковь. Спайсер прошел длинным сводчатым коридором к приемной. За застекленной дверью топтались двое. Так и есть, судя по костюмам и обуви, легавые.

Один тощий и длинный, как жердь, с короткими жесткими взлохмаченными волосами; глаза красные — похоже, он уже давно не высыпается. Второго, бритоголового чернокожего, Спайсер смутно помнил.

— Даррен Спайсер? — спросил чернокожий.

— Да.

Чернокожий показал ему удостоверение; Спайсер едва взглянул на него.

— Сержант Брэнсон, уголовная полиция Суссекса. Это мой коллега, констебль Николл. С вами можно поговорить?

— Я вообще-то занят, — ответил Спайсер. — Но для вас, думаю, минутка найдется.

— Очень вам признателен.

— Вот и хорошо. Всегда рад помочь стражам порядка и так далее… — Спайсер кивнул. — Да уж! — Он шмыгнул носом.

Парень-волонтер открыл дверь и жестом показал, куда им пройти.

Спайсер оказался в небольшом зале, в котором стояли стол и шесть стульев. Противоположная стена оказалась витражной. Он сел на стул; оба легавых устроились напротив.

— Даррен, мы с тобой, кажется, уже встречались? — спросил сержант Брэнсон.

Спайсер нахмурился:

— Да, может быть. Лицо у вас знакомое. Вот пытаюсь вспомнить, где мы встречались.

— Я допрашивал тебя года три назад, сразу после ареста — тебя взяли за кражу со взломом и непристойное нападение. Теперь припоминаешь?

— Да, теперь припоминаю.

Спайсер ухмыльнулся и обвел взглядом обоих легавых, но ни один из них не улыбнулся в ответ. У лохматого затрезвонил мобильник. Он посмотрел на дисплей, поднес трубку к уху, быстро сказал: «Я занят. Перезвоню» — и нажал отбой.

Брэнсон достал блокнот и некоторое время листал его.

— Тебя освободили из тюрьмы 28 декабря, верно?

— Да, совершенно верно.

— Нас интересует, где ты был и что делал после того дня.

Спайсер фыркнул:

— Видите ли, сержант, дневника я не веду. И личной секретарши у меня тоже нету.

— Ничего страшного. — Лохматый достал из кармана черную записную книжечку. — У меня

все записано. Вот этот ежедневник — за прошлый год, а к Новому году я купил другой. С датами мы тебе поможем.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Спайсер.

— Для того мы сюда и приехали, — сказал Ник Николл. — Хотим сделать тебе любезность.

— Начнем с Рождественского сочельника, — сказал Брэнсон. — Насколько я понимаю, в Открытой тюрьме Форда тебя держали на свободном режиме и ты по будням целыми днями был в городе, работал в отделе техобслуживания в отеле «Метрополь» вплоть до дня досрочного освобождения. Так?

— Да.

— Когда ты в последний раз был в «Метрополе»?

Спайсер ненадолго задумался, а потом ответил:

— В канун Рождества.

— А 31 декабря? — не отставал Брэнсон. — Где ты был накануне Нового года?

Спайсер почесал нос и снова фыркнул.

— Меня пригласили встретить Новый год в Сандринхем, резиденцию королевской семьи, а я подумал: на фиг, нечего тратить время на всяких там расфуфыренных франтов…

— Прекрати, — сухо оборвал его Брэнсон. — Не забывай, что тебя освободили условно. Мы с тобой можем побеседовать хорошо или плохо. Хорошо — это здесь и сейчас. А можем снова арестовать и разговаривать совсем по-другому. Нам-то все равно.

— Нет, уж лучше здесь, — торопливо ответил Спайсер, снова шмыгнув носом.

— Простудился? — осведомился Ник Николл.

Спайсер покачал головой.

Полицейские многозначительно переглянулись.

— Ну ладно, — сказал Брэнсон. — Итак, где ты был в канун Нового года?

Спайсер положил руки на стол и уставился на свои пальцы. Все ногти были обкусаны до мяса — и кожа вокруг них тоже.

— Пил в «Невилле».

— В пабе «Невилл»? — уточнил Ник Николл. — Возле стадиона, где проходят собачьи бега?

— Ну да, у собачек.

— Может кто-нибудь подтвердить, что ты там был? — спросил Брэнсон.

— Я был там с несколькими… ну, вы понимаете… знакомыми. Да. Могу дать вам их имена.

Ник Николл повернулся к коллеге:

— Если там есть камера видеонаблюдения, можно проверить по записи. Кажется, камера у них была — я по прошлому делу помню.

Брэнсон что-то черкнул в блокноте.

— Если только они не стерли запись; как правило, записи сохраняют только в течение недели. — Он перевел взгляд на Спайсера: — В какое время ты вышел из паба?

Спайсер пожал плечами:

— Не помню. Пьяный был. В час или в полвторого, наверное.

— Где ты тогда жил? — спросил Ник Николл.

— В ночлежке в Кемптауне.

— Кто-нибудь видел, как ты вернулся домой?

— В ночлежке-то? Нет! Тамошние не способны ничего запомнить.

— Как ты попал домой? — спросил Брэнсон.

— Позвонил личному шоферу, и он подогнал мне «роллс-ройс». Как же еще?

Вид у Спайсера был такой невинный, что Гленн с трудом удержался от улыбки.