Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
– Я не буду с ним спать, - кряхтя, будто старик, серьезно ответил Отис, не отвлекаясь от палатки. Крис лишь пожал плечами, чуть обиженно смотря на Кита, мне бы тоже было неприятно услышать такое, думаю.
– Неужели Крис распускает руки и ходит по мальчикам? – не удержав язык за зубами, хихикнула Марта, сощурив глаза. Ее зрачки чуть заблестели, отражая пламя, а голос звучал так же заговорщицки, как и у Вэл, когда подруга придумывала что-то забавное, но что обязательно кончалось плохо.
– Прекращай уже, - ее шутку еврейский мальчик не оценил. Если
– Уже стемнело, нужно быть тише, - пытаясь перевести внимание бывших одноклассников от неудавшейся шутки, предупредила я, бросая взгляд куда-то за деревья. – Ночью все слышно особенно хорошо.
– Я затушу огонь, чтобы не привлекать лишнего внимания мертвецов,– подходя к горящим сучьям, закончив ставить палатку, сказал Крис, направляясь к источнику света.
– Хорошая идея. – парень вытянул из костра пару больших сучьев, которые не были намочены льющим пару дней назад дождем. Осталось еле заметное пламя.
Мы просидели еще какое-то время в небольшом кругу, мало общаясь друг с другом, но чувствуя какую-то связь. Марта все пыталась расспросить Отиса о том, почему он подрался с Дэйвом, она затрагивала самую неприятную для него тему. Парень только отмахивался или молчал на ее очередной вопрос. Кит казался мне таким одиноким… Всегда, даже сейчас, когда мы все вместе сидим здесь, он такой же.
Мое одиночество, оно не так тяжело, как одиночества Отиса. Иногда мне кажется, что парень вовсе не переживает и не думает о своей семье, что у него ее вообще не было, но стоит заглянуть в его глаза, когда он о чем-то думает, как какая-то странная боль пронзает все тело. Словно грузовик врезался в тебя на полном ходу.
Уход Отиса, которому надоели попытки Марты что-то узнать о нем, стал сигналом к тому, что пора передохнуть, все устали, но нужно было кого-то оставить на карауле, дежурить. Вызвался Крис, я не понимаю зачем, да и не очень мне верилось в его силы не заснуть.
– Если ты уснешь, я клянусь, больше ты не будешь спать никогда.-на мои слова парень лишь улыбнулся, что-то отвечая, а я согласилась, думая, что поспать этой ночью было бы неплохой наградой за разведку вокруг временного лагеря.
***
Рыжая девушка осторожно передвигалась по коридору, словно просчитывая каждый шаг, ступая медленно и бесшумно. В поцарапанных руках он крепко и уверенно сжимала пистолет и охотничий нож. На бардовой толстовке, мокрой и прилипающей от обилия чужой крови, красовались дырки, а волосы были собраны в низкий и небрежный хвост.
Маленький домик, куда она зашла, даже не зная зачем, казался пустым, в нем не было слышно хрипов или медленных, волокущихся шагов. Держась ближе к стене, рыжая продолжала идти вперед, готовая выстрелить и встретить врага.
Светлая дверь легко поддалась, пропуская в пустую комнату: здесь не было ни мебели, ни ковра, только пустота, пугающая и удручающая. Подходя обратно к двери, собираясь выйти из пустого и маленького помещения, девушка дернула за ручку.
Хрипящий и бушующий мертвец
Выстрел оглушил, потому что раздался над самым ухом, заставляя в глазах забегать белые пятна, а в голове зазвенеть. Крича, чтобы услышать собственный голос, чтобы вернуть слух, рыжая повалилась на голый деревянный пол, не покрытый ковром, прижимая руки к ушам.
Звон и гул в голове настойчиво что-то пытались сказать. Они словно перебивали другу друг, вопя об опасности. Опасностью и угрозой оказались мертвецы, которые теперь вылезали отовсюду: огромное их количество шагало, будто мертвые солдаты, передвигаясь по коридору, другие же лезли из дыр, неожиданно появившихся в полу.
Вмиг слух вернулся, вот только понимания не было. Девушка уставилась на мертвецов, совсем забывая, что нужно делать, чтобы выжить. Казалось, она первый раз встречает кого-то настолько жуткого и мертвого. Она застыла, а после начала хаотично бегать глазами по помещению. Замечая единственное окно, она, отталкивая, наступая на костлявые пальцы мертвецов, подбежала к нему, тут же распахивая и выглядывая, собираясь прыгать.
Но внизу их было еще больше.
Она что-то закричала, а потом гнилые зубы сомкнулись на ее руке, прокусывая кожу, причиняя жуткую боль. Крик повторился, но теперь он звучал бессмысленно, не нужно. Разрывая бардовую толстовку, прокусывая одежду, а после и кожу, мертвецы отрывали от живой плоти кусок за куском. А рыжая перестала кричать, теперь только плача от боли.
***
– А-а! – резко вскрикнув, я распахнула глаза, чуть ли не подскакивая на ноги. Табун мурашек прошелся по коже.
По щеке скатилась одинокая соленая слеза, заставляя удивленно снять ее с кожи, после уставившись. Боль от укусов еще не ушла, а я судорожно задрала рукав, словно ища подтверждение кошмару. Задрав толстовку вверх, смотря на живот, я почти облегченно выдохнула, когда увидела лишь привычные синяки и грязь.
Это был худший из кошмаров, действительно жуткий. Я, словно и не спала вовсе, почувствовала ту боль, когда от тебя отрывают кусок мяса… Тошнотворное ощущение засело где-то внутри, не желая исчезать.
Мой ночной вскрик не разбудил Марты, спящей рядом в фургоне. Девушка лишь что-то промычала, переворачиваясь на другой бок. Мне захотелось на свежий воздух, хотя прохлада была здесь везде: ночь была холодной и чертовски темной, только теперь еле заметный огонь отбрасывал какую-то тень.
Сидя вот так вот на полу фургона, на подстеленном одеяле, я провела рукой по лбу, стараясь прогнать, а лучше и вовсе забыть страшный сон. Хотя он был не так страшен, сколько жуток. Неожиданно, словно я ничего не слышала до это, до слуха донеслись стоны и хрипы.