Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Рыжая девушка потирала руки, пряча их в порванные карманы, продолжая скакать на месте, выдыхая облака пара. Ее радовало хотя бы то, что не было метели, и снег не бил в глаза, заставляя натянуть меховой капюшон, который бы лишь перекрывал обзор. Рыжая хотела было в который раз выклянчить у мужчины-скалы отдых, но подошедшая девушка заставила Блэр обернуться.
Марта Хокинз подкралась незаметно, оставляя только следы на снегу. Ее темные волосы отросли, теперь прикрывая уродливый шрам на правой части лица. Стоило посмотреть на девушку, как рыжая сразу вспоминала то, о чем не имела права забыть: о смертях.
Кляча, как называл ее Билл, по причине невнимательности водителя резко свернула с дороги, пару раз перекручиваясь, заставляя пассажиров кричать и от страха, и от боли.
Рыжая не помнила, что происходило дальше, для нее мир потерял картинку, все исчезло, даже собственно сознание предало, куда-то улетучиваясь, стоило ей удариться о что-то головой.
Блэр не слышала чавкающих звуков мертвецов, которые пожирали Грэхема, -мужчина был в бессознательном состоянии. Когда зубы вырывали части плоти, он не кричал, не бился в агонии, не захлебывался кровью, когда собственные кишки мельтешили перед глазами. Пиротехник даже не понял, что умер, не успел. Ему не дали.
Блэр не слышала и криков Марты Хокинз, чье лицо было изуродовано именно в той случайной аварии. Рыжая не могла их слышать, этих криков, просящих о помощи. Голову темноволосой зажало, причиняя невыносимую боль, и никто не мог помочь. Совсем никто. Марта знала, что крича, она лишь зовет мертвецов на обед, но не могла думать об этом тогда. Ей было слишком больно, правда, она не знала, какая боль сильнее: физическая или моральная, разрывающая что-то внутри. Марта не знала, из-за чего именно кричит.
Блэр не могла слышать и утопающего в гнилой голове ножа, которым орудовал Билл, стараясь очистить местность хоть немного. Старик тогда хромал – его ногу тоже зажало, но не так сильно, как голову Хокинз. Рыжая не слышала выстрелов, раздавшихся в тот момент, когда холодное оружие перестало помогать. Девушка не слышала, как опасно трещит уже надломленное стекло автомобиля рядом с ней, не видела, как мертвецы пытаются достать ее.
Блэр не чувствовала, как Хокинз отчаянно бьет ее ногами, как выкрикивает ее имя. Она не знала обо всем этом, пребывая в каком-то другом месте, которое не подвластно людям. Она была там, откуда обычно не возвращаются. Но и об этом она не помнила, только странное чувство поселилось где-то внутри, когда ее безжалостно выпихнули в реальность, где все могли умереть в любой момент.
Первые секунды Блэр не понимала, что происходит, не понимала, почему Марта кричит, Билл матерится, а ее руку оттягивают куда-то в сторону. Сначала не понимала, а потом ужаснулась, осознавая, что гнилые зубы совсем скоро сомкнуться на ее предплечье. Стекло издало жалостный звук, а после осколками разлетелось в стороны, находя приют и в руке Блэр. Девушка закричала, но крик этот не мог соревноваться с криком темноволосой, чью голову продолжали сжимать части машины, искореженной и помятой.
Выстрел небольшого револьвера оглушил так, будто ты никогда раньше не стрелял. Капли темной крови и мозги вылетели с обратной стороны головы мертвеца, который тут же повалился на землю.
Как
Похватав первое, что увидели, что вывалилось из разбитой машины, Блэр и старик, поднявший Хокинз на руки, убежали в лес…
– Кажется, уже больше месяца прошло с той вылазки, -отводя взгляд от уродливого шрама, который напоминает о плохом, спросила рыжая, когда Марта лишь молча уставилась на нее.
– Полтора, -кивнула темноволосая, смотря на снег под ногами. Его было много, и он был холодным, а еще белым и чистым, не залитым кровью. – Полтора месяца.
– Осень закончилась совсем недавно, а снег уже все покрыл, - оборачиваясь в сторону ворот, где угрюмо сидел Роб-скала на самодельной смотровой площадке, которая позволяла видеть то, что за забором, заметила рыжая, думая о чем-то своем.
– Снаружи много тварей? – Марта хотела бы подняться на смотровую площадку, но присутствие здесь строгого мужчины как-то отталкивало ее от подобной затеи. Последнее время ей совсем не хотелось слышать оскорблений в свой адрес, особенно, когда поводов для этого стало больше. Роб редко задумывался о том, как люди воспринимают его слова, поэтому мог с легкостью напомнить Хокинз о ее уродливом шраме, о котором она помнила и без остальных.
– Не особо, мы ведем себя тихо последнее время, да и насосы на озере редко включают, ты же знаешь, что свет на станции стал поводом для праздников, - пожимая плечами, рыжая резко отвернулась, когда мужчина-скала бросил на нее злобный взгляд. Он с легкостью может дать ей какую-нибудь работу за забором, сказав: «Мертвецов собралось слишком много, иди, избавься от них».
Этот человек, конечно, не был самым мерзким и противным, но девушку бесило его отношение конкретно к ней. Создавалось ощущение, что он живет только для того, чтобы задирать рыжую, указывая на цвет ее волос, на кривые руки, растущие не из того места, и на другие вещи, которые его, в принципе, не касались.
Мерзнувшая напарница Роба почти отскочила в сторону, удивлённо уставившись на Марту, повалившуюся в снег. Блэр уже начала искать кровавые следы и думать, почему не услышала свиста пули, а после поняла, что в Хокинз никто не стрелял, что девушка сама повалилась на снег, теперь делая силуэт ангела.
– Я давно думала об этом, но как-то времени не находила, - улыбаясь, ответила темноволосая, смотря куда-то в небо. Ее руки и ноги ритмично двигались вверх-вниз, из стороны в сторону, оставляя следы. – Давай со мной?
– Эй, остановился, руки за голову! –громогласный голос напарника заставил рыжую отвлечься от снежных ангелов, взбираясь по лестнице на смотровую площадку, хватая винтовку.
Роб-скала уже целился прямо в голову идущему совсем недалеко человеку, когда тот послушал и остановился на месте, поднимая руки вверх.