Мертвый принц
Шрифт:
Тяжело вздохнув, Энни поднялась на ноги и зашагала в сторону деревни, чтобы убедиться, что Казио занимается делом, а не любезничает где-нибудь с Острой. Краткий миг одиночества оказался весьма приятным, но теперь пришла пора отправляться в путь.
Разумеется, она нашла Казио вместе с з'Акатто, Малконио и Острой в таверне, набитой местными жителями. Здесь было тесно и дымно и отвратительно пахло сушеной треской, развешанной повсюду. Длинные столы были отполированы за долгие годы использования, а пол и стены оштукатурены слоем какого-то вещества,
Малконио рассказывал о чудесном городе Шаван, а сморщенный крошечный старик, изо рта которого торчало всего три или четыре целых зуба, переводил на галлеанский. Дети в красно-коричневых шерстяных куртках и женщины, чьи волосы скрывались под черными шарфами, с интересом слушали, лишь изредка прерывая его смехом или собственными замечаниями. Когда Энни вошла, они оглянулись на нее, но тут же снова повернулись к Малконио.
Энни уперла руки в бока и попыталась встретиться глазами с Казио, но тот либо не заметил ее, либо нарочно не обращал внимания. Он беседовал с Острой, которая пила вино из общей с ним кружки.
З'Акатто сидел, положив голову на стол.
Энни нетерпеливо пробралась сквозь толпу и похлопала Казио по плечу, чтобы привлечь его внимание.
– Да, каснара? – спросил он и посмотрел на нее.
Остра отвернулась, делая вид, что ее заинтересовал рассказ Малконио.
– Я думала, ты занимаешься покупкой лошадей и припасов.
– Именно этим я и занимаюсь, – кивнув, сообщил ей Казио и показал на приземистого мужчину средних лет с обожженным солнцем лицом и необычными зелеными глазами. – Познакомься с Тангейлом МейпГованом. Мы обсуждаем сделку.
Мужчина – явно выпивший столько, что почти ничего не соображал, – улыбнулся Энни.
– Хинне аллан, – заметил он и почесал живот.
– А ты не мог бы поспешить? – спросила Энни, не обращая внимания на мерзкого типа за столом.
– Похоже, они здесь ничего не делают в спешке, – пояснил Казио. – Мне нравятся эти люди, правда.
– Казио!
– Кроме того, у нас недостаточно денег.
– Однако на вино тебе денег хватило.
Казио сделал большой глоток из своей кружки.
– Нет, – ответил он, – нам платят вином за наши истории.
– Хорошо, сколько денег нам нужно? – сердито спросила Энни.
Казио поставил кружку на стол.
– Он хочет в два раза больше, чем у нас есть, за осла и еду на четыре дня.
– Осла?
– Здесь ни у кого нет лошадей, но даже найдись они, мы бы не смогли их себе позволить.
– Ради одного осла, по-моему, бессмысленно и стараться, – заявила Энни. – Купи провизию.
– Если ты хочешь нести ее на себе, – заметил Казио, – я могу уладить это прямо сейчас.
– Нужно будет – понесу. Мы не можем здесь больше торчать.
Кто-то легко коснулся ее волос, она вскрикнула от неожиданности и обнаружила, что Тангейл поигрывает их прядями.
– Немедленно прекратите, – сказала она и оттолкнула его руку.
– Ол паннэ? – спросил тот.
Казио посмотрел на переводчика, но
– Она не продается, – ответил Казио и покачал головой.
Это было уже слишком.
– Продается? – вскричала Энни.
Малконио замолчал на полуслове, и за столом раздался смех.
– Нэ, нэ, – поспешно проговорил Тангейл. – Се венне се панне?
– Что он сказал? – потребовала ответа Энни.
Переводчик заулыбался, демонстрируя всем свой беззубый рот.
– Он хочет знать, сколько стоят ваши волосы.
– Мои волосы?
– Се венне се? – спросил он у Тангейла.
– Тэ, – ответил тот.
– Да, – сказал переводчик. – Ваши волосы. Сколько?
Краска залила лицо Энни.
– Ее волосы не… – начал было Казио, но она положила руку ему на плечо.
– Осел и провизия на девять дней, – сообщила она.
– Нет, Энни, – резко повернувшись к ней, вскричала Остра.
– Это всего лишь волосы, Остра, – ответила Энни и, кивнув переводчику, добавила: – Скажите ему.
Несмотря на храбрые речи, ей с трудом удалось взять себя в руки и не расплакаться, пока под радостные крики посетителей таверны, которые вели себя так, словно оказались на цирковом представлении, ей срезали волосы. Энни все же сумела сдержать слезы и далее справиться с почти необоримым желанием провести рукой по торчащей в разные стороны короткой щетине, оставшейся у нее на голове.
– Вот, – сказала она, встала со стула и бросилась на улицу. Там она немного поплакала – не из-за волос, а из-за пережитого унижения.
Услышав шаги у себя за спиной, она проговорила, не оборачиваясь:
– Оставьте меня.
– Я подумал, что вам это пригодится.
Обернувшись, Энни с удивлением увидела Малконио, держащего в руках черный шарф, какие носили жительницы деревни.
– Знаете, – сказал он, – вы могли попросить денег у меня. Все равно мне придется продать здесь часть товаров, чтобы починить корабль. Казио слишком горд, но вы могли попросить.
Энни покачала головой.
– Я не могу ничего у вас просить, капитан. Из-за меня погибли несколько человек из вашей команды и разбился ваш корабль. Я и так вам слишком много должна.
– В каком-то смысле это так, – не стал спорить Малконио. – Но моряки умирают, а корабли разбиваются. Спорить с судьбой и жалеть о том, что ты совершил, – пустая трата времени и сил. Лучше учиться на своих ошибках и идти дальше. Я не держу на вас зла, Энни. Я взял вас на свой корабль, потому что меня попросил брат, и, несмотря на то что я говорил раньше, я прекрасно знаю, чего следует ожидать от Казио и переделок, в которые он постоянно попадает. Представляете, как трудно ему было обратиться ко мне за помощью? Но он заставил себя, и это кое-что говорит о вас. А то, что вам удалось увезти его из Теро Мефио, говорит еще больше. Тот Казио, которого я знал, никогда ничего не делал для других людей, он всегда думал только о себе. Если он стал лучше, разве я могу вести себя иначе?