Мёртвый разлив

Иванов Сергей Александрович

– Завидно, что ли? Могу поднатаскать.

– И без тебя есть кому – до кровавых мозолей.

– А если без мозолей?

– Это как же? – не поверил Гризли. – Не бывает такого! Сколько живу, всё достаётся мне через пот или кровь.

– Тебя никогда не лупили под наркозом, толстый? – со смешком поинтересовался Вадим. – Перезаписываем рефлексы напрямую! Считай это разновидностью гипноза.

– Нет, правда? Мне бы сгодилось. И не только мне: Брон бы за такое озолотил – у него же сдвиг на холодном оружии!

– Как-нибудь попробуем – на досуге. Честно сказать, до сих пор я проделал это лишь раз.

– Даже если и получится – мало, – с сожалением возразил Гризли. – Насмотрелся я на этих жонглёров: у них же не

суставы – шарниры! А у меня… – Он выставил перед собой могучую десницу, уже бронированную пластиком, покрутил громадным кулаком. Действительно, подвижность кисти «оставляла желать», а на одной хватке не выедешь. Такие руки больше годятся для кулачных боёв, но эти времена уже отходят.

– Мне бы приличную растяжку в паху, представляешь? – добавил Михей. – Я ж ногой стены прошибаю, что твой Портос! А скорость у меня не хуже, чем у тех макак, и прыгаю куда выше.

– Как гиббон… Ну-ка, – сняв перчатку, Вадим обхватил пальцами толстое запястье богатыря и на минутку прикрыл глаза, посылая в ладонь тепло, прямо через броню расплавляя суставные затвердения.

– Да ты и вправду – кладезь, – проворчал Гризли, снова покрутив кулаком. – Ишь, совсем другое дело!

– Лудим, паяем, – откликнулся Вадим, надевая перчатку обратно. – Настраиваем мозжечки, повышаем напряжение нервных сетей, впечатываем двигательные программы… Штампуем киборгов!

– Только я ж не халявщик, зачем мне это даром?

– «И даром не надоть, и с деньгами не надоть», – подтвердил Вадим. – «Правда-правда!» А как насчёт обмена, медведище?

– Чем берёшь-то?

– Не бойсь, мне тоже лишнего не надо. Ну, потерпишь моё занудство денёк-другой, поделишься сокровенным…

– И всё?

– Мало не покажется, – заверил Вадим. – Я дотошный. А степень доверительности будет зависеть от размеров твоей благодарности.

– Ну и всё, по коням, – скомандовал Гризли, легко взбираясь на вездеход. Последовав за ним, Вадим протиснулся в узкий люк и оказался в неожиданно просторной кабине с двумя роскошными креслами, помещёнными перед впечатляющим пультом и разделёнными удобным столиком. Опустившись за руль, Вадим быстренько разобрался с индикаторами, кнопками, рычагами и педалями, почти не обращаясь к руководству, предусмотрительно выложенному на видное место. Потом оживил бортокомп и на скорую руку с ним пообщался.

– Что значит спец! – со смешком заметил Гризли, наблюдая за Вадимом из соседнего кресла. – Вот мне бы чего попроще: руль да пара давилок. А пока разберёшься в этом компоте! – Он безнадёжно махнул рукой.

– Ну-с, можно выезжать, – объявил Вадим. – Или кого ждём?

– Погоди – последний штрих. – Запустив лапищу в бэтровский бардачок, больше похожий на сейф, Гризли выудил пару увесистых пистолетов и протянул напарнику. – И ещё не пропусти это, – он кивнул по сторонам, где, под самой крышей, крепились два могучих огнестрела, сродни Валетовому, только с длинными стволами, массивными прикладами и сложными оптико-лазерными прицелами, – кажется, крутари прозвали такие убойниками. В дополнение к ним Вадим разглядел в глубине кабины ещё одну пушку, гранатного калибра, – ныне именуемую гранамётом. Это не считая станкового пулемёта, пока что уложенного за спинками кресел. А пулемёт был хорош: скорострельный, с обширным коробчатым магазином, – совершенное орудие смерти, извергающее свинцовую струю из полудюжины стволов. Специально под него вблизи люка было запасено третье кресло – поменьше, но тоже вполне комфортное, как будто предполагалось гнездиться там часами.

– А ракетной установкой вы не запаслись? – полюбопытствовал Вадим, рассовывая пистолеты по кобурам.

– Всё впереди, партнёр, не переживай. Пока обходимся пулемётом. Ну, теперь двинулись!

Запустив моторы, Вадим подивился их деликатному ворчанию, никак не гармонировавшему с такой громадной мощью. Затем тронул машину с места и поразился

плавности хода: с эдакими амортизаторами не страшны любые дороги – и бездорожье тоже. Похоже, бэтр походил на армейский только внешне.

Они выехали из гаража и покатили по пустынному шоссе, мимо заброшенных домов. Сумерки уже начинали сгущаться, а налетевший предзакатный ветер, студёный и порывистый, уже гонял по дворам приземистые смерчи, который раз вороша старый мусор, – но в кабине было уютно и покойно, словно внутри здания, а вдобавок тепло, чем не баловали даже в домах.

– Недурно вы устроились – а, Михей? – позавидовал Вадим. – И вправду: мускулы в цене! Кстати, почём нынче пушечное мясо?

– По деньгам, – ответствовал Гризли, расставляя на магнитном столике металлизированные тарелки и бокалы. – Не хочешь подкрепиться?

– Ведь только выехали!

– А по-моему, самое время.

– …сказал Винни-Пух.

Судя по благосклонной ухмылке, симпатичный сей медвежонок был Гризли знаком, и против известного родства с ним громила не возражал.

– Люблю пожрать, – подтвердил он. – Сколько той жизни, Вадик!..

Утробно гоготнув, крутарь принялся загружать посуду яствами, извлекаемыми из небольшого холодильника, – откровенно гордясь их разнообразием и отменным качеством. Впрочем особых лакомств не обнаружилось, всё было по-билдерски добротно, питательно, малокалорийно: шматы пахучего мяса и ломтики сыра, варёные яйца, орехи, зелень, овощи, соки.

– Всеяден, как любой гризли, – заметил Вадим. – А с меня довольно и яблока, благодарю.

Скоро они пересекли городскую черту, дальше которой крепостные редко забирались – с тех пор как в Крепости отменили пригородные автобусы, а личные колёсники обобществили (с горячего одобрения большинства). Довольно долго бэтрик ехал вдоль шоссе, прямого как луч и совершенно безлюдного. Вообще, некоторые дороги, направленные к загородным резиденциям Глав или к поселениям крутарей, ещё поддерживались в пристойном состоянии, но это старое шоссе, похоже, не вело никуда. А если и вело, то очень немногих.

Вгрызаясь в яблоко, Вадим сосредоточился на управлении. Дома уже остались позади, и с обеих сторон к дороге стали подступать деревья – растрёпанные, замороченные изменившимся климатом, частью и вовсе высохшие либо поваленные. Вадим не выбирался на природу уже лет восемь и теперь с любопытством озирался, сравнивая впечатления. Оказывается, от ночных гроз и смерчей окрестные леса пострадали не меньше города, если не больше, – даже отсюда, с шоссе, бросались в глаза перемены. Некоторые участки выгорели напрочь – до остроконечных угольных пеньков, похожих на чёрные термитники; другие затянулись мёртвыми болотами, а из вязкой жижи торчали раскоряченные голые остовы, медленно разлагаясь. Можно представить, какие непролазные буреломы наворочаны по лесным чащам, и сколько просёлочных дорог развезло до полной непригодности, либо затопило речными разливами, либо завалило деревьями. И даже от этой магистрали общесоюзного (некогда) значения, по которой так весело катил броневичок, сохранилась лишь насыпь, просевшая и оплывшая. Венчавший её асфальт давно был разъеден и смыт дождями, вместе с гравием, – или же сметён ветрами. Если городские улицы хоть как-то защищали и ремонтировали, то здесь скоро можно будет разъезжать только на лошадях. А каково, интересно, селянам?

– «Ну вот, поели, теперь можно и поспать», – скрипучим голосом объявил Гризли – Не собьёшься с пути?

Смотри-ка, удивился Вадим, ещё помнит старые мультяшки! По нынешним временам это почти избыточная образованность.

– Интересно, как? – откликнулся он. – Разве только откажет бортокомп – туда ж всё заложено!

– Ага, ну да, – покладисто согласился верзила. – А сам-то не заснёшь?

– К твоему сведению, комп и водить умеет – подстрахует, если что.

– Во дела! – поразился Гризли. – И на кой тебя взяли, а?