Мертвый сезон в агентстве 'Глория'

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Тебе надо объяснять, какие люди проживают в жостовских особняках? И к кому же там вы приехали?

– А я в самом поселке не был. Машину остановил в лесу, не доезжая с полкилометра примерно. Там его джип ожидал. Он пересел и уехал, а мне велел возвращаться в Москву.

– Что ты и сделал?

– Ага.

– А утром он, значит…

– Да, в девять утра, как обычно. Мрачный! Злой!

– Может, с похмелья?

– Так это само собой. Но похмелье он быстро гасил. Мы заскакивали в район Белорусского

вокзала. Там, на Лесной, есть такой подвальчик – «Цахкадзор» называется. Его там знают. Рюмочка, хаш – и он готов к боевым действиям!

– И куда вы в тот день отправились? Где сражались-то?

– А на Ленинградский, в аэровокзал.

– Где мистер Макклин заказал билеты в Нью-Йорк?

– Точно! – восхитился наконец парень провидческими способностями генерала милиции.

Хоть и пустяки, в сущности, а все-таки приятно было Грязнову.

– А еще что можешь добавить? Не про тот день, а вообще…

– Когда начал с ним работать, в первый же день, он сел в машину вот с такой бабой! – Платонов показал большой палец. – Но мне такие не нравятся.

– Дорогая телка? – догадался Грязнов.

– Вот именно что телка. Шалава из тех, что… интердевочки. Видели кино?

– Ну да, валютные проститутки. Красивая, говоришь? Поди срисовал?

– А то! Высокая, стройная, ноги от подбородка! Густющие каштановые волосы, а глаза голубые такие, будто в тумане. На шее монисто из старинных монет, а на пальцах перстни – чернь по серебру.

– Монеты тоже серебряные?

– Ага. Шикарная баба. Дорогая – это точно!

– Макклин называл ее по имени?

– Не, ни разу. Как-то по-армянски – ахчик, что ли?

– Ну да, девушка, значит… А вы с ним по-русски говорили? Ты, часом, не поинтересовался, почему этот американец хорошо и чисто говорит по-русски?

– Не то чтоб интересовался, но сказал, что мне удивительно от американца слышать правильную русскую речь.

– А он?

– Если бы, говорит, ты поработал с мое с русскими дипломатами, глупых вопросов не задавал бы… Вот теперь все.

– Отлично, – потер ладони Грязнов и пожал парню руку. – Передавай привет своему полковнику.

– Я свободен?

– Конечно! Если понадобишься, уж не обессудь, пригласим как свидетеля. Отдыхай!

В номере, куда вернулся Грязнов, заканчивала работу оперативно-следственная группа.

– Сошлись «пальчики»-то! И фотография его в дактилокарте один к одному, – встретил его Самохин. – Точно! Левончик Золотые Ручки! Так мне эксперт-криминалист сказал, хотя точно экспертиза покажет.

– Но на бокалах, кофейных чашечках и еще кое-где обнаружены отпечатки пальцев еще одного лица.

– Женского, Коля.

– Эксперт-криминалист тоже так считает. Хотя по «пальчикам» не определишь, мужчина это или женщина. А вы откуда знаете?

– Ты мне вот что скажи. За полгода хорошо изучил

контингент местных валютных проституток?

– А чего их изучать? Они всегда на виду!

– Тогда ищи высокую шатенку с голубыми глазами, у которой на шее монисто из старинных серебряных монет.

– Так это ж Лыткина! Элина, кличка Золушка.

– Почему Золушка? – удивился Грязнов.

– Детдомовская…

– Вот найди Золушку и сними у нее «пальчики». Наверняка сойдутся. А списочек ты мне подготовил?

Самохин молча кивнул на стол, где лежал исписанный лист бумаги.

– Резвятся в столице-матушке братья мусульмане! – заметил Грязнов, просматривая список. – Ты гляди! Сирия, Марокко, Эмираты…

– Двадцать восемь человек! В семнадцать ноль-ноль, Коля, данные обо всех мне на стол.

– Будет сделано, Вячеслав Иванович.

– Не прощаюсь!…

Забот у начальника МУРа, как известно, более чем достаточно. Однако убийством Левона Аракеляна Грязнов решил заняться сам. Обостренное чутье сыщика говорило ему, что золотая диадема может вывести в такие высокие кабинеты, куда простому сыскарю и не мечтать попасть…

Кое– что проясняло и установление личности убитого. Тут, правда, Самохин не совсем прав: золотые ручки все-таки не у Левона, а у его братца -Жоржика. Вот так будет справедливо.

И наконец о диадеме. Подлинник это или подделка, покажет экспертиза. Но поскольку она оказалась в руках убийц и демонстративно положена на обезглавленный труп, значит, в этом акте имеется определенный смысл. Который и предстоит разгадать…

Садясь в машину, Грязнов сказал водителю:

– Давай-ка подскочим в Армянский переулок, дом четыре… – Потом подумал и добавил: – Но через Генпрокуратуру.

И решил: это будет правильно, сперва надо поставить в известность Костю Меркулова. Что-то он, помнится, говорил про Гохран. Даже списочек каких-то ценностей давал. А где этот списочек? На работе, естественно, карманы и без того всякими бумажками забиты… Взглянуть, не из того ли списка?

– Давай-ка сперва к нам, – снова переориентировал Грязнов водителя. Тот послушно кивнул…

Константин Дмитриевич, лишь взглянув на диадему, лежащую на черном бархате в затейливой шкатулочке, многозначительно хмыкнул и уставился на Вячеслава Ивановича.

– Н-да-а… – протянул он. – Ну докладывай…

– Убийство произошло ночью. Судмедэксперт уточнит при вскрытии время убийства. Личность убитого установлена – Левончик Аракелян. На столе лежал в исподнем. Голова отдельно. Фотографии тебе подвезут. Еще шкатулочка. Ничего не искали, ничего не взяли – сделали свое дело и отвалили. Труп был обнаружен дежурной около десяти утра. Меня вызвонил один из моих гостиничных кадров. А потом мы вызвали дежурную группу. Вот, собственно, и все, Костя. Детали уточняю.