Мерзавец и Маргарита

Гауф Юлия

Похожее чувство у меня было от таблеток Лёвы, но разум не затуманен. Наоборот – все чувства обострены, и я вижу этот мир так четко, что глаза режет.

– М-маргарита? Доброе утро…

Коллеги мямлят, и я фыркаю – вот вам и бесстрашные борцы с преступностью! Испугались девушки в радужном настроении.

– Готова работать на благо Родины и Следственного комитета, - шутливо докладываю я, и слышу привычное:

– Ступайте в архив. Нужны дела на имя Макаренко, Бамбурина и группировки «Арес». А затем… затем поможете нам сверить данные. Идите!

Почти бегу в архив –

привычный маршрут, изученный до мелочей. Знаю, где откалывается плитка, а где пятно на стене – слишком часто хочу по этим коридорам.

Все же, нужно уходить – не приносит мне эта работа радости. В работе нашей, итак, мало приятного, но некоторых устраивает чувство выполненного долга. И меня бы оно устроило, если бы занималась чем-то полезным, а не бумажками. Мою работу, к стыду признаю, может выполнять любая школьница, научившаяся читать и писать.

Да, пора уходить, хоть Макс и отговаривает от поспешного решения.

– Привет, - отвечаю я на звонок Макса. Он словно мысли мои прочел, и позвонил.

– Привет, милая, - мягко здоровается Макс, будто не с ним я активно прощалась еще час назад. – Как рабочее утро?

– Как всегда, - фыркаю я, и встаю около грязного заколоченного окна, не дойдя до архива. – Бумажки. Хотя, сегодня меня попросили поучаствовать в обсуждении, что необычно.

– Что за обсуждение, если не секрет?

– Вообще-то, секрет, - улыбаюсь я, и качаю головой: - Хотя, никакую тайну я не храню, кто мне такое доверит?! Снова поднимаем дело одной преступной группировки: с осужденными и подозреваемыми, вину которых доказать не удалось. Скорее всего будем рассматривать связи… но тебе это скучно, наверное.

– Нет, - быстро отвечает вежливый Макс. – Мне интересно все, чем ты занимаешься!

Как же это мило! И как лживо… кому это вообще интересно? Московскому бизнесмену уж точно дела нет до головорезов. Просто поддержать хочет, видя как я подавлена своей бесполезностью.

– Видишь ли, - тихо произношу я, оглядываясь по сторонам. Но в коридоре пусто и тихо: - есть одна ОПГ – «Арес» называется. Главного их так называют, и по его имени и группировку. Те, кого задерживают – молчат. Сведений почти никаких, а адвокаты у задержанных – зверюги. То есть, показания не достать – молчат, в их делах пусто. Но слухи разные ходят, которые игнорировать невозможно: что бандиты имеют связи в верхах. В бизнесе, среди чиновников, и среди нас. Вот и будем опять просматривать дела и искать зацепки – меня впервые на мозговой штурм позвали не в качестве кофеноски!

– Поздравляю, я ведь говорил, что на работе все наладится, - возбужденно говорит Макс. – У тебя там интересно. Знаешь, я всегда любил такие истории: о бандитах, о расследованиях… расскажешь?

Хм, вообще-то я нарушаю закон. Есть информация, за разглашение которой полагается ответственность вплоть до уголовной. И я бы не сказала Максу ни единого слова несмотря на все, что между нами происходит, если бы мои слова могли нанести кому-то вред. А так – пусть будет в курсе, мне не жаль.

– Расскажу. Как увидимся, - улыбаюсь я, забыв, что он не видит меня.

Даже разговаривая с Максом по телефону мне

хочется быть красивой. Для него и ради него.

– С нетерпением буду ждать встречи, - низким, пробирающим голосом прощается Макс.

И я!

ГЛАВА 24

И почему архивы всегда пыльные? Один из немногих работающих стереотипов, пожалуй. Пахнет неприятно: старыми, измусоленными множеством рук бумагами и, почему-то, немытыми телами.

Беру нужную мне коробку, и сажусь за железный стол. Итак, дело «Арес»…

Сажусь, открываю бумаги, которые просматривала, что называется «по верхам». Рабочих схем у группировки много, как и преступлений. Но больше всего наш отдел интересует коррупция.

«Мэру Бамбурину было выделено из Федерального бюджета шесть миллионов триста семьдесят две тысячи рублей на…»

– Так, на здравоохранение, образовательные организации, городское благоустройство, - читаю я, пробегая глазами строки бюджета.

Вчитываюсь, и киваю – более-менее ясно. Мэру выделили деньги, львиная доля которых пошла на откаты: что-то взяли себе чиновники, отвечающие за области, которые должны развивать; что-то отщипнули их замы и замы замов. А то, что осталось – капля в море – пустили в дело: закупили списанное медицинское оборудование и почти просроченные лекарства.

– Так вот почему в нашей больнице даже туалетной бумаги не было, не говоря уж о необходимых лекарствах, и оборудовании, - злюсь я, вспоминая нашу убогую районную больницу. – Мэр, поди, тоже ворюга!

Читаю, и прихожу в негодование: ведь на всем воруют! Выделяют на город условную тысячу. Пятьсот берет себе этот Арес, двести пятьдесят – мэр города, остальное откусывают прихлебатели, и пять остается. Вот нам и ужасные дороги, и сомнительная медицина, и коррупция.

Рыба гниет с головы.

– Читала? – спрашивает глава отдела.

Киваю чуть заторможенно – за мыслями своими я и не заметила обратной дороги.

– Вот почему ты так долго! Догадки есть?

– Но мэр ведь…

Я замолкаю, и Ярослав Михайлович кивает:

– Да, он повесился в камере. Пока молчал – жив был, и только решил заговорить про Ареса – вздернулся на нарах: обвязал шею простыней, и удавился.

Убили, значит.

– Я слышала, что некоторые криминальные авторитеты специально посылают своих людей в СИЗО и колонии, - осторожно произношу я. – Многие специально сроки получают: за воровство или еще что-то не слишком редкое. Связи в верхах помогают этапировать этих «шухеров» в нужные колонии, и они присматривают за…

– За «языками», Маргарита, - договаривает за меня следователь. – Вот такой «шухер» и присматривал за Бамбуриным. И как только понял, что мэр заговорить собирается – устроил ему несчастный случай.

Собравшиеся мужчины смотрят на меня с легкой надеждой – неужели думают, что я посоветую им что-то? Кто я, а кто они? Хотя, свежий взгляд бывает полезен.

– А Макаренко – это кто?

– О, это очень интересная история. Не успела прочитать? – интересуется Ярослав Михайлович, толкнув ко мне мною же принесенное замызганное дело.