Мерзавец
Шрифт:
— Мама, я люблю тебя, — обезоруживаю ее. Проверенная схема еще с детства. Чтобы я не натворил, нужно было сказать, как я ее люблю и мама успокаивалась.
— Ох, Матвей, — начинает плакать, поглаживая мою руку.
— Мама не плачь, доктор сказал мне нельзя волноваться, — играю на ее материнских чувствах, пытаясь успокоить.
— Да, все, — утирает слезы.
Дальше разговариваю с отцом, который сухо меня отчитывать за опасное вождение на дороге. Тут «я тебя люблю» не прокатит. Слушаю, киваю соглашаясь. А в моей больной голове только
— Где мой телефон?
— Не знаю Матвей, разводит руками мать. — При тебе не было, — поправляет мою подушку.
Дальше начинается паломничество братьев. Александр, как всегда, холоден и собран, озвучивает мне голые факты по аварии. Моя тачка в хлам, в гаи ищут виновника, и по ходу это тоже я. Хреново. Никак не могу лишиться прав.
Глеб пожимает мне руку, ухмыляется и под*ебывает говоря, чтобы я продолжал в том же духе. Следующий раз соберёмся на девятый день, попьем компоту, но уже без меня. Смеюсь, черный юмор мотивирует больше не ввязываться в такие переделки.
— Дай телефон, — прошу у Глеба.
Брат без проблем снимает блок с телефона, протягивая мне.
И тут я зависаю. А на хрена мне телефон, если я не помню номера? Какого черта, я не выучил ее номер наизусть? И пароли от сайтов у меня тоже привязаны к моему телефону.
Блять!
– Мне нужен новый телефон и восстановить номер, — прошу Глеба.
– Сделаю, — кивает.
– И быстрее.
Закрываю глаза, откидываясь на подушки, голова тяжёлая, сил нет совсем, устал от того, что просто разговаривал.
Братья с отцом выходят в коридор. Мать остаётся.
– Там, в коридоре девочка. Очень хочет тебя видеть, волнуется. Почему ты нам не сказал, что у тебя серьёзные отношения? – укоризненно приподнимает брови.
– Анна? Аня там?! Пусть зайдёт.
Становится легче. Она здесь. Все хорошо.
– Девочка говорит, что ее зовут Кира.
– Кира? Реально?
– Она так сказала. Блондинка, симпатичная.
– Гони ее на х… – глотаю слова, чтобы не матерится при матери. Какого хрена она сюда приперлась, еще и представилась моей матери?
– Ну, что значит гони? – возмущается мама. – Девочка беременна и…
— Это она тебе сообщила, что беременна?
– Да.
– Ммм, а она не сообщила от кого? – пытаюсь усмехнуться, но резко начинает кружиться голова и в глазах темнеет.
– Матвей, нужно отвечать за свои поступки!
– За свои я отвечу, а за чужие увольте. Мам, просто не слушай ее. У меня есть девушка и это не Кира, — нервно выдаю я, чувствую, как начинает пульсировать в висках.
Сглатываю, дышу глубже.
– Ладно, поговорим об этом позже. Я вечером приеду, супчику тебе привезу. Отдыхай, — целует меня в щеку.
Мама выходит.
Слышу голоса за дверью, Киса, мать ее, спорит.
Да, бля!
Вот зачем она трогает мою мать?!
Я ей такого права не давал. Дура.
Вот,
Может, конечно, я слишком самоуверен, но не чувствую, что это мой ребенок. Или ухожу в полное отрицание.
Дверь распахивается. Киса врывается в палату, мать за ней.
– Мам, все хорошо, мы поговорим, — киваю ей, хотя голова ни хрена не соображает. Кира прикрывает дверь и подходит ко мне.
– Как ты? Я так переживала, — надувает губы, хочет ко мне прикоснуться, но я одёргиваю руку.
– Ты какого хрена, тут наговорила моим родителям?
– спрашиваю сквозь зубы, чувствуя, как становится совсем хреново.
– Что? Я сказала правду.
– Какую нахрен правду? Только после теста, мы будем обсуждать твою правду. Не смей больше приходить сюда и трогать моих родителей!
– дышу глубже, глотая воздух. Голову словно простреливает болью и начинает тошнить.
– То есть, ты выбираешь какую-то бабу, вместо меня и ребёнка?!
– Да, но, если ребенок мой… - не договариваю, совсем хреново. Нащупываю кнопку вызова медсестры, жму на нее несколько раз. Киса ещё что-то там вещает, но я уже ничего не разбираю…
Анна
— Спасибо Регина Гавриловна, вы свободны на сегодня, — Алевтина прощается с няней, забираю у нее с рук ребенка, маленькую рыженькую девочку. Совсем крошку.
Даже не понимаю, как оказалась дома у Александра. У меня случилась истерика после встречи с Матвеем. Алевтина просто увела меня из больницы в полной прострации. Только сейчас прихожу в себя и осознаю, что нахожусь в чужом доме.
— А это наша Анастасия Александровна, — с усмешкой представляет мне дочку Аля. Такая милая пухленькая малышка. В розовом комбинезоне и шапочке с бантиком. Глазки такие чистые, зеленые, губки бантиком, длинные реснички, которыми она хлопает, рассматривая меня. Гляжу на нее и снова хочется рыдать. Я очень хотела ребенка. Но не сложилось… — Ей всего полгодика, но она у нас уже барыня, как величает ее папа, — смеётся Алевтина. — Строит нас всех, особенно Александра.
— Это прекрасно, когда такие строгие мужчины превращаются в любящих отцов, — улыбаюсь ребенку.
— О, папа у нас сумасшедший, контролирующий каждый вздох ребенка, — отмахивается Алевтина. — Проходи, — приглашает меня в гостиную большого светлого дома в современном стиле.
— Можно мне ванную?
— Конечно, белая дверь по коридору, — взмахивает рукой девушка. Такая доброжелательная, улыбчивая. — А мы пока пойдём с Анастасией Александровной чай поставим.
Киваю, прохожу в ванную. Рассматриваю себя в зеркало, волосы растрепаны, глаза красные, опухшая вся. Я неслась в больницу не разбирая, что надела, только сейчас понимаю, что на мне простые домашние штаны и мятая футболка. Умываюсь ледяной водой, пытаясь прийти в себя. Привожу волосы в порядок и выхожу.