Месье, или Князь Тьмы
Шрифт:
— А тамплиеры?
— Ну, тебе ведь известно об идолах и гностическом крещении огнем — в документах есть намеки на это. Думаю, их вера — искаженное валентинианство. Идолы были вместо эонов, священных эманации, и своим происхождением обязаны скорее всего офитам [128] — об этом нам кое-что известно из первых рук.
— Понятно. А большой каменный метеорит в Пафосе, которому тамплиеры дали имя Багомет и, как известно, поклонялись? У тебя есть объяснение?
— Имя, наверно, искаженное от Магомет, или происходит от b`aphe met'eos, то есть крещение камнем. Почему бы нет?
128
Офиты — одна из гностических сект в Римской Империи, процветала во втором веке
— Гностический намек?
— Да. Знаешь, Брюс, первые тамплиеры, по-видимому, самым примитивным образом рыскали в поисках рыцарей-одиночек, чтобы принять их в орден после того, как епископ отпустит им грехи. Естественно, собралась шайка разбойников, беглых людей, клятвопреступников, грабителей, святотатцев, которые следом за армиями стекались в Святую Землю за добычей и, не исключено, за спасением. В отличие от госпитальеров, [129] орден тамплиеров с самого начала был военным, с жесткой дисциплиной, образ жизни спартанский, воздержанность. Их цвет — белый. Некрашеная белая шерсть — верх, белые полотняные рубашки, кожаные подштанники. Пегие кони. В награду за присоединение к ордену, тамплиеры предлагали лишения, нищету и опасности. И, знаешь, совсем не для красного словца! Они действительно были несгибаемыми пуританами, если брать моральный аспект. Именно такие могут неожиданно сломаться при столкновении с чем-то необычным. Представь, они воевали на Ближнем Востоке, и там им пришлось столкнуться с ассасинами, персидской сектой, совершавшей ритуальные убийства под воздействием quat, гашиша. Во главе секты был Старик Гор — Хассан ибн аз Саббах, которого тамплиеры знали не понаслышке. Его ассасины — вольно кочевавшие наемники — объединялись с сарацинами, с друзами, [130] со всеми, кто им приглянется в Ливане и Сирии. Но их несколько расплывчатые цели не совпадали с главной целью ортодоксального халифата в Багдаде, которая заключалась в уничтожении неверных завоевателей. Тем не менее, они сформировали нечто вроде мусульманского военного ордена, наподобие христианских орденов.
129
Мальтийские рыцари
130
Друзы — приверженцы одной из мусульманских шиитских сект, основанной в XI веке.
Иерархическое строение у тех и у других на удивление схоже — даже одежду они переняли: военная форма с красным капюшоном. Произошла важная встреча наркотической культуры (марихуана, гашиш, quat) с винной культурой — христианское вино служит заменителем крови Спасителя. Вино как заменитель крови отчасти сдерживает христиан, но так бывает не всегда. Если самообладание их покидает, как во время взятия Иерусалима, то в результате — массовое убийство ближних. Они хотели напиться крови и не могли это скрыть. Ассасины же убивали, так сказать, сохраняя спокойствие, воображая, будто убивают идею, сухую, как дохлая муха.
Тоби замолчал и, сонно уронив голову на грудь, призадумался. Но вскоре заговорил вновь:
— Виноград и трава — эти две культуры неожиданно столкнулись и какое-то время воевали друг против друга. Потом одна из сторон выиграла битву военную и проиграла моральную. Один убивает, как механизм, другой жаждет крови жертвы. Именно тут тамплиеры и начали помаленьку сбиваться с пути.
Он хмыкнул и положил священную рукопись под голову вместо подушки.
— Теперь, Брюс, тебе понятно, как закончит свои дни бедняга Бэбкок? Во время климакса у него выпадут волосы, он ослабеет и лишится всего своего майонеза.
Однако мне было не до сплетен.
— Ну и что ты надеялся услышать от Сабины? — спросил я.
Воцарилось тяжелое молчание, потом Тоби ответил вопросом на вопрос:
— Трудно отрезать голову?
— Не очень, — сказал я, — если знать как. Сначала надо зажать большие артерии, а потом ножом мясника перерезать хрящи, вот и все.
— Не знаю, что думать о Пьере, да и письмо Сабины полно двусмысленностей. Одно точно. Пьер получил laissez-passer, [131] следовательно, ждал удара. Видимо, он доверился Сильвии, вот она и не выдержала, сорвалась, так как ей хотелось уйти с ним и в то же время — остаться
131
Пропуск (фр.).
— А голова? Думаешь, какое-то мерзкое тайное общество пытается возродить традиции тамплиеров, и ему понадобилась голова последнего Ногаре?
— Мы не узнаем правды, пока не приедет Сабина. Объяснений можно придумать сколько угодно, но все они жидковаты, потому что не все укладывается в схему, один-два факта остаются ни при чем. Истина обычно проста. Могла Сабина быть тем человеком, которому поручили убить Пьера? Вряд ли он заподозрил бы ее, а нам известно, что она навещала его одной из последних, если не самой последней.
— Да. Но как он умер!
— Естественно, яда не нашли, однако есть много ядов, которые не оставляют следов. Например, свежая синильная кислота… Вот как объяснить отсутствие головы? Кто взял ее и зачем?
— По распоряжению Журдена сделали посмертную маску, правда, для этого ни к чему отрезать голову.
— Да уж. Кстати, Сабина однажды рассказала мне об одном на удивление продуманном убийстве, случившемся в Александрии — вариация истории Юдифи и Олоферна. В голову спящего человека вбили гвоздь без шляпки… и прикрыли волосами. Под рентгеном, естественно, штырь в мозгу хорошо виден…
Вдалеке, на каменистых garrigues [132] в рассеянном свете полной луны слышались мелодичная перекличка волков. Прованс сонно млел, полный влажного изобилия, окутанный испариной счастливого завершения урожайной поры. Пыльные дороги прорезали колеса телег и тракторов, груженных горами винограда — синего винограда, припорошенного пыльцой вечности. На полях орудовали кривыми ножами сборщики, которых сопровождали тучи птиц.
— Тоби! — позвал я, и тот что-то пробормотал, будто во сне. — Ты действительно веришь, что так все было?
132
Известковая пустошь, заросшая кустарником, на побережье Средиземного моря (фр.).
— И да, и нет, — не сразу ответил он. — Но если кто-то и знает правду, то это Сабина. У меня такое чувство, будто она скоро объявится и все нам расскажет. Ее везде ждут мои письма.
Когда Сабина бродила по свету, то никому не оставляла адреса, даже Post Restante. [133] Была лишь одна надежда отыскать ее — при помощи какого-нибудь известного кафе, где хранят письма для своих постоянных клиентов, например, «Гавелка» в Вене, «Молар» в Женеве, «Бодро» в Александрии, «Гроппи» в Каире, «Собор» в Париже… Она могла оказаться поблизости и заглянуть в одно из них.
133
До востребования (фр.).
Могла. Но тогда сразу бы ответила. Предчувствие говорило мне, что нам больше не видать Сабину, в недавнем письме она намекнула, что тоже получила предупреждение. И значит, все вопросы останутся без ответа, будут похоронены в неведомом будущем или в гниющих палимпсестах [134] прошлого. Прованс особенно богат на мифы и символы и не любит, когда от него требуют объяснений умные современные бездельники из отряда человекообразных. Это как ключ — тот старый ключ, что Ногаре оставили Пьеру. Легенда гласит, будто он от сокровищницы тамплиеров, в которой хранятся несметные богатства, не доставшиеся королю. Но где замок, к которому подходит этот ключ-пистоль? Многие годы Пьер упорно искал, скорее всего, мифический клад. Впустую! Впустую. Сейчас ключ лежит в архиве, и Тоби использует его в качестве пресс-папье. Тайна, как мне казалось, так и останется тайной. Она — неотъемлемая часть Прованса, истории здешнего края, который с древнейших времен предпочитал мечтать, придумывать и рассказывать сказки, твердо веря, что у сказок не бывает конца.
134
Палимпсест — вновь написанная рукопись после смывания (на папирусе) или соскабливания (на пергаменте) прежнего текста.