Мешок историй про шалого малого
Шрифт:
— Оставь ее в покое, Ермолай! — говорит волшебнику строго дама в белом брючном костюме с высокой прической «Бабетта» в стиле 60-х годов. — Весели лучше остальных детей. Усердствуй, Ермолай!
Она осматривает строгим, хозяйским взглядом свои просторы, «шуршащую», словно пчелы в улье, многочисленную дворню и, по-видимому, остается довольна. Потом глядит на маленькие часики, обрамленные драгоценными камнями, на почти готовые к празднику столы, и выражение довольства слетает с ее ухоженного лица и сменяется на маску досады.
— Где же шары, черт возьми? — она резко, словно солдат роты почетного караула, разворачивается и направляется к замку.
— Папенька прилетел! — говорит негромко,
— Маша! Не ходи к нему! — мгновенно остановившись, строго кричит ей во след женщина в белом брючном костюме. — Четвертый, проследи за ней! — скомандовала она в невидимый микрофон. Но девочка, не слыша ее, словно робот, продолжает свое движение к забору. За ней в десяти метрах следует аккуратный секьюрити в черном костюме дипломата.
— Представляешь, сучка какая! Прямо в глаз попала жвачкой! — тихонько поябедничал фее оскорбленный и униженный чародей, в раздражении скидывая колдовской колпак.
— Да не три ты его! — убрала руку мага от глаза фея, — Дай-ка посмотрю! Ни хуя себе!!!!! Какой потрясающе точный плевок! Вот так именинница!
— Ну, что сидишь? Наливввваай! Едренть! Люди наивно полагают, что некие ольмеки передали майянцам свои знания и календарь. Ольмеки! Я смеюсь: ха-ха-ха-ха! О-э-у-ю-у-у-у-у-у-ук! Кто такие ольмеки? Откуда у них, полуобезьян, живущих стадом, на уровне первобытной общины, знания о космосе?? Никакие не ольмеки, а мы! Хотя, какая разница? Русский безумец Юрий Кнорозов открыл миру язык майя, и сразу началась паника. Он ввел их в заблуждение. Сознательно или нет, уже не просчитаешь. У майя было куча календарей: для земледельцев, для оракулов, для рыбаков, для духовной знати. Да кто они вообще такие — эти майя? Почему все думают, что они обладают какими-то космическими знаниями?
Да, это была цивилизация, и на самом деле она вполне вписывается в рамки всего того, что происходило на нашей земле. То есть, все первые цивилизации возникают на территории между тропиками, где находятся оптимально комфортные и дискомфортные условия. То есть, с одной стороны, не умрешь. А с другой стороны, все-таки что-то тебя заставляет работать и включать мозги. Поэтому она ничем не отличается от Индокитая, от Северной Африки. То есть, все это идет в рамках общих процессов развития цивилизаций. Майя как таковые появились где-то в первые века нашей эры, как наследники предыдущих культур — там ольмеки, как классическая основа считается, потом культуры Тихоокеанского побережья — исаапа там и ильбаол. И потом появляются майя. Возникают они на территории Гватемалы, Мексики, Белиза и краешек Сальвадора и Гондураса. То есть достаточно обширная территория. Появляются первые города, и они проходят несколько этапов своего существования. То есть научное знание уже разрабатывалось в первом веке до нашей эры, то есть еще до появления майя. Майя его восприняли, развили, довели до какого-то совершенства и создали такой вот очень точный календарь. Календарь — это счет дней. Сказать, что сохранился календарь и показывать вот этот дурацкий круг ацтекский и говорить, что это календарь майя — это вот то, от чего можно просто падать в обморок сразу. Календарь — это система счета дней. То есть, формально была выбрана дата начала счета дней — это 3114 год до нашей эры. Причем, по разным корреляциям и расчетам, поскольку, как вы понимаете, сутки не равны 24 часам, а год не равен 365 дням, то все время нужны вот эти корректирующие показатели. Поэтому о точных датах говорить просто смешно — их несколько вариантов. Это все хуйня полная! Это всегда придумывают и подгоняют под очередную дату Конца Света. И все ученые пользуются одной условной для того, чтобы хотя бы понимать друг
У металлического решетчатого забора стоит подтрёпанный жизненными водоворотами мужик, с выдающимся, подвижным кадыком под небритой пупырчатой кожей. Брюки его выглядят так, словно по ним еще совсем недавно совершал маневры тяжелый танк. К тому же от них исходит дурман, будто их мариновали в моче. В его пиджаке, похоже, ходил еще Лев Толстой, потом Чехов, Бунин, Ленин. В общем, износился пиджак основательно, пока не попал к мужику. Рубашки под пиджаком не было вовсе. Или она попросту истерлась со временем.
— Папенька прилетел! Оуа! О-о-о-о-о-а-а-ау-у-у! Папенька мой прилетел! — повторяя словно заклинания, эти странные для человеческого уха звуки, девочка походкой робота шла по траве к мужику.
— Мужик, ты, случаем, не знаешь, куда шары вешать? — окликнул потрепанного мужика, уже прилично бухой шаровес в оранжевом комбинезоне, возникнув из кустов рододендрона, словно черт из табакерки.
— Не знаю. Я не местный, — ответил потрепанный, пристально вглядываясь в девочку, приближающуюся к забору, и почесал волосатую грудь.
— Понято! — рявкнул оранжевый шаровес и исчез в никуда.
— Тебя по-хорошему просили больше не приходить сюда? — тихо, но раздраженно спросил охранник мужика, — Ты дождешься, козел, что тебе просто пиздюлей навешают.
— Апап! Ыт леширп! — радостно подпрыгивая от нетерпения на месте, спросила мужчину девочка, схватившись за прутья забора. Охранник в костюме дипломата, отойдя на десять метров, терпеливо и дипломатично наблюдал за встречей.
— Может прогнать его? — спросил он в микрофон. — Хорошо.
— Тевирп! Яалим! — кивнул девочке потрепанный жизнью мужчина, которого только что назвали «папой».
— Ым медеу? — в нетерпении подпрыгивая, недоверчиво переспросила девочка.
— Тен! — грустно ответил мужчина, с беспокойством наблюдая, как к забору неторопливо приближается женщина в белоснежном брючном костюме с высокой прической «Бабетта» по моде 60-х годов.
— Я тебе говорила: не приходить сюда больше? — не дойдя до забора, крикнула женщина, но на слове «приходить» пустила «петуха». Прокашлявшись, повторила:
— Я тебе говорила, не приходить больше сюда?
— Но сегодня у Машки рождения День!
— Забудь о ней!
— Я подарок ей принес. Вот! Это вечный двигатель!
Мужик достал из пластикового пакета нелепую деревянную конструкцию. Женщина взяла ее в руки, повертела и в гневе хрястнула об коленку. Конструкция рассыпалась.
— Маа-а-а-а-а-а-а-ама-а-а-а-а-а-а-а-а — завизжала от гнева девочка.
— Ты видишь, что ты приносишь в наш дом? Истерику! Скандал!
— Я вечный двигатель принес… — оправдывался мужик.
— Саша! Не делай из нас идиотов!
— Мама! Ты сломала вечный двигатель! — неистово орала девочка, топая ногами в нелепом танце.
— Можно спросить тебя одну вещь? — спросил мужик, стараясь перекричать рев девочки.
— Валяй! Спрашивай! — великодушно ответила женщина.
— У тебя с ним началось, когда ты еще со мной была?
— Зачем тебе это знать? Поезд ушел!
— Просто интересно. Ты же каждый день молишься Богу. Ты как с ним договорилась? Или у тебя другой Бог?