Мессалина. Трагедия императрицы
Шрифт:
Почувствовав, что достаточно очистилась от скверны, она вылезла из ванны и, позволив промокнуть простыней свое покрытое синяками тело, едва доковыляла до постели, на которую повалилась, забывшись тяжелым сном.
Ей снились дравшиеся за обладание ею Квинт и Макрон, убивавший Калигулу Клавдий, наконец, стоявший на огромных котурнах Мнестер, скаливший в кривой ухмылке гнилые зубы. Странно, но после этой ночи она стала гораздо лучше относиться к женоподобному актеру, торговавшему своим телом оптом и в розницу. Разве она сама не делала то же самое? Сон был странный, будоражащий воображение, но еще большее потрясение случилось, когда, проснувшись, Мессалина явилась в триклиний, где ее ждала мать.
Оказалось, что пока она почивала в объятиях Морфея, к ним в дом
Услышав, что Мессалина спит, новоявленный жених смешался не меньше будущей тещи и быстро ретировался, пообещав прийти позднее.
И пока ее дочь приходила в себя, Лепида мерила широкими шагами атриум, пытаясь понять, как относиться к тому, что Мессалина покинет ее дом и свяжет свою жизнь с весьма сомнительным женихом, приходившемся ей, кстати, двоюродным дядей. Но, с другой стороны, у Мессалины была такая репутация, что вряд ли на ней захочет жениться хоть один мало-мальски приличный патриций. Клавдий, конечно, ничего особенного из себя не представлял, но деньги у него водились, и с голоду дочь не пропадет. Утешившись таким соображением, Лепида отправилась на кухню дать указание, чтобы слуги приготовили хороший стол к приходу потенциального жениха.
Когда Мессалина попалась на глаза матери, та уже немного успокоилась и деятельно готовилась к встрече. Стараясь не вдаваться в подробности, девушка пересказала события прошедшей ночи, а Лепида, хорошо знавшая дворцовые нравы, легко додумала все остальное.
— Я тебе говорила, что добром твои любовные похождения не закончатся, — не удержалась она от мимолетного торжества.
— Кто б говорил, — огрызнулась вдруг Мессалина. — А кто спал с собственным братом, я, что ли?
— С каким братом? — вскинулась потрясенная Лепида, пряча глаза.
— С Гнеем Домицием. Хватит, мама, давай поговорим серьезно. Мне давно пора замуж, и сам собой подвернулся подходящий вариант. Я бы предпочла, конечно, чтобы все началось не так омерзительно, но если к тебе в постель забралась крыса, глупо остаток жизни спать на полу. Гораздо разумнее забыть об этом случае и дальше нежиться на мягком ложе, а не мерзнуть на холодной мозаике. Я не люблю Клавдия, зато он слаб, и я смогу вертеть им, как захочу. А для души я заведу себе любовников, и все будут довольны. После свадьбы я перееду к мужу и не буду смущать твоих гостей мужского пола, отвлекая их от созерцания твоих прелестей. Может, ты тогда сможешь снова выйти замуж. Таким образом, получается, что мне хорошо, тебе хорошо, Клавдию хорошо. Все в выигрыше. Так о чем разговор?
Клавдий действительно вернулся, как обещал, в дом Домиции Лепиды Младшей в сопровождении двух вольноотпущенников Нарцисса и Палланта, чтобы посвататься к ее дочери. Здесь его ждал уже совсем другой, нежели утром, прием. Лепида и Мессалина надели самые изысканные наряды, стол ломился от яств, домашние музыканты сидели, приготовив инструменты.
Клавдий суетился, как впервые защищавший клиента адвокат. Лепида с сочувствующей усмешкой наблюдала за стараниями кузена понравиться ее дочери. Дурачок! Неужели он не слышал обо всех шалостях своей невесты? Она так и спросила беднягу под изумленное переглядывание его спутников. Глядя на обескураженные лица вольноотпущенников, Мессалина насмешливо приподняла бровь, но ничего не сказала, с интересом наблюдая за реакцией своего жениха.
— Я не слушаю досужие сплетни, — немного более напыщенно, чем следовало, откликнулся Клавдий. — Надеюсь, Мессалина не будет давать мне поводов для ревности.
— Разумеется, не буду, — подтвердила она, прикрывая ресницами глаза, в которых мелькали несмешливые искорки. — Я буду честнейшей женой во всем Риме, можешь мне поверить.
Нарцисс и Палант быстро обменялись многозначительными взглядами, но промолчали, сочтя разумным держать свои мысли при себе.
— Я тоже верю, что
Когда за гостями закрылась дверь, Лепида сладко потянулась и укоризненно покачала головой:
— Ну ты и мерзавка! Разве можно так бессовестно лгать в глаза человеку, и не чужому, а собственному дяде, путь и двоюродному? Моя дочь — верная жена?! Дичь какая-то! А он ведь поверил твоим словам.
— Я тоже почти им поверила, — откликнулась Мессалина, делая знак рабыням, чтобы те убирали со стола. — Не моя вина, что его на старости лет потянуло на телятинку. И тем более не моя вина, что в качестве объекта своих чувств он выбрал меня, а не какую-нибудь безголосую девицу, которая до сих пор верит, что умение прясть — главное достоинство римлянки. Если человек лезет в клетку ко льву, желая погладить кошку, то виноват ли лев в том, что откусит ему голову? И ты не права со своими упреками. Я действительно собираюсь вести добропорядочный образ жизни. Не больше одного любовника. Меньше — просто неприлично. Посмотри на Калигулу, его сестер и зятьев. Да там все спят со всеми! Почему я должна быть целомудреннее принцепса? Я не весталка и не давала обет целомудрия. Кстати, если ты запамятовала, то даже весталок периодически закапывают живьем за прелюбодеяния. Ладно, давай не будем ссориться. Скоро я покину твой дом, так что не будем портить последние дни ссорами. У нас много дел. Надо сшить мне платье невесты и еще парочку на последующие дни, когда я буду принимать гостей и отдавать визиты.
В ответ на эту тираду Лепида только рукой махнула, мол, живи как хочешь. Может, действительно ее дочь станет добропорядочной матроной и нарожает кучу детей? Может, она уже перебесилась и, став замужней женщиной, оставит свои глупости, как она сама сделала когда-то, или хотя бы не будет выставлять их напоказ.
Свадьба Тиберия Клавдия Друза и Валерии Мессалины состоялась почти сразу после женитьбы Гая Цезаря на Цезонии. Оба эти события произвели на горожан большое впечатление и долго обсуждались за обеденными столами в богатых дворцах и скромных квартирках в инсулах.
Квирины с удивлением толковали о любви бессердечного Калигулы к своей очередной жене, хотя все были уверены, что после Друзиллы он никогда никого не возьмет в жены. Но Цезония родила ему дочь, и в тот же день состоялось бракосочетание, причем далеко не такое пышное, как можно было ожидать от расточительного Гая Цезаря.
В свою очередь, свадьба Клавдия и Мессалины была чрезвычайно благопристойна и обошлась без скандала, который можно было ожидать на бракосочетании шута и разгульной девицы. Даже бойкая на язык Агриппина нашла в себе силы сказать несколько теплых слов невесте и жениху, и те, казалось, были на вершине блаженства. Калигула и тут не удержался, чтобы не напакостить новобрачным, и если не потребовал от невесты прямо на свадьбе изменить жениху, то, решив наказать их иным способом, устроил в этот день смотр преторианцам и на целый день укатил с Цезонией в их лагерь. Потрясенные гвардейцы потом рассказывали в римских кабаках, что императрица была одета в военный костюм и вместе с супругом участвовала в смотре. Преторий пришел в ужас.
Наперекор всем предсказаниям, Мессалина первое время была для Клавдия почти идеальной женой. Перебравшись к нему в дом, она получила разрешение на любые перестановки и изменения, какие только заблагорассудятся, и первое время упоенно переставляла мебель, гоняла слуг, придумывала новые блюда и развлекала беседами гостей, спешивших посмотреть на столь странную пару. Многие из тогдашних посетителей их дома рассчитывали увидеть переругавшихся молодоженов и пофлиртовать с Мессалиной, но оказалось, что новобрачные довольны жизнью, а молодая жена ведет себя на редкость безупречно и не только не отвечает на заигрывания, но даже дала отставку всем прошлым любовникам.