Мессир Константин. Дом колдуна
Шрифт:
— Солнце уже садится, — бесстрастно выдал он, глядя на последние лучи заката за окном. — Скоро будет очень темно. Всего доброго, господа. Приятной ночи, — и, решив не продолжать эту приятную беседу, торопливо удалился.
— Видишь, — я повернулся к Глебу, как только дверь за гостем захлопнулась, — а твой отец говорил, что нас в люди нельзя пускать. Вполне себе по-деловому поговорили.
— Да, мы еще их научим в столице, как вести с нами дела…
В этот миг из глубины дома раздались какие-то завывания, словно ветер гулял по этажам и стучал
— Что за вой? — прислушался друг.
— Видимо, где-то побрякушки отвалились, — усмехнулся я.
— Как смешно, — едко заметила мадам с другого конца гостиной. — Просто напомню, что если вам кажется, что над вами закачалась люстра, вам не кажется. Если за дверью кто-то ходит — вам опять не кажется. Если лестница за спиной скрипит — вам снова не кажется. Повторюсь, дом полон Темноты. Здесь за любым углом может быть что угодно…
— Кроме женщины! — фыркнул Глеб.
Дарья сурово пробежалась глазами между нами.
— Постарайтесь сохранить ваше чувство юмора до утра, господа, — и, поднявшись с места, направилась к себе.
— Как думаешь, — задался вопросом друг, провожая ее глазами, — если мне ночью вдруг станет страшно и я постучусь к ней в комнату, она пустит?
— Не обольщайся. Максимум на что тут можно рассчитывать — это печать Святейшего Синода на лоб. И оберег на шею.
В темном коридоре, где скрылась Дарья, хлопнула дверь и провернулся замок. Из подвала под нами по-прежнему доносилось сочное бурчание, словно у дома несварение, а на втором этаже, где были наши комнаты, что-то натужно завывало. И только в гостиной тихо — лишь огонь трещал в камине.
— С остальными выгодными предложениями будешь знакомиться? — Глеб кивнул на письма на столике между нами.
Пачка выглядела внушительной и оказалась довольно тяжелой. Не удивлюсь, если тут отметилась половина колдунов Петербурга. Сколько желающих-то поживиться за мой счет.
— Для них есть применение и получше, — отозвался я и отправил всю пачку в камин.
Вот куда идите со всеми вашими щедрыми предложениями. Такие дома не продают и не покупают — такие дома только отнимают.
Глеб подхватил кочергу и помог конвертам уйти поглубже, где огонь пылал пожарче. Пламя тут же бодро накинулось на бумагу. Подняв голову на висящий сверху портрет, я привычно встретился с холодным презрительным взглядом. Надеялся, что я отсюда сбегу? Не дождешься.
Горящие окна гостиной напоминали глаза огромного зверя, который может сожрать в любой момент. Стараясь не оглядываться, делец спешил прочь и искренне не понимал, почему не вышло. Он включил весь свой тон, всю силу вложил, уговаривая — эти двое должны были проникнуться и поверить, что сделка им выгодна. Однако почему-то не сработало. А он вообще-то полагался не только на свои ораторские навыки. Однажды ему — Юре Вишнякову, простому парню из простой семьи — удалось-таки достучаться до Темноты. И она дала ему дар убеждать людей, забалтывать их, словно немножко притуплять мозги разговором. И ведь на некоторых колдунов тоже действует. А тут, хоть бы хны обоим — даже глазом не повели.
За спиной что-то звонко хрустнуло, и он нервно обернулся. Ветка, всего лишь чертова ветка… Выдохнув,
Даже сейчас, торопливо шагая прочь, он каждой клеткой тела чувствовал звенящее напряжение за спиной — как будто взведенная пружина мышеловки грозилась вот-вот захлопнуться и обрушиться на голову. То же самое было и в доме: особняк аж звенел какой-то не высказанной злостью, сочился весь Темнотой. Жуткие черные капли, свисающие по стенам, казалось, в любой момент сползут и затянут непонятно куда — откуда уже не выбраться. А эти два молодых хама сидели как ни в чем не бывало, словно их не пронимало вообще. У них интуиция есть? Хотя бы инстинкт самосохранения у них же должен быть… Неужели ничего не чувствовали?
Кто такой вообще этот сын Григория Павловского? Откуда он взялся? Парень как из колодца выпрыгнул. Представляй он из себя хоть что-то, о нем бы уже давно все слышали. Но для обычного человека он вел себя странно. Если уж он, Юрий, сумевший заключить сделку с Темнотой, там еле выдержал, то обычный человек в этом доме находиться бы просто не смог — содрогнулся бы и уже давно сбежал. Кто этот парень вообще такой?
Последние лучи заката почти исчезли в ночи, и, наплевав на все, делец перешел на бег. Главное — успеть до темноты. Черт знает, вроде все прошло благополучно, но мало ли, что там может со спины прилететь.
Обогнув угол, он выскочил к черной машине, стоявшей прямо у знака “Осквернено. Опасная зона”. Эх, знал бы про этот знак, взял бы в два раза больше за услуги. Он поймал свое отражение в зеркале заднего вида и поморщился. Лицо бледное, будто раскрасили мелом, шейный платок насквозь промок от пота — теперь еще и на химчистку тратиться. Одни потери. Распахнув дверцу, Юрий плюхнулся на заднее сидение и только здесь немного выдохнул. Хорошо хоть, что мумия, которая сидела тут же, неплохо платила.
— Ну как? — прохрипел старик иссохшимися губами.
— Отказался.
— То есть не уговорил? — дряхлая рожа скорчилась. — Идиот, надо было предложить больше! Кто тебя вообще учил работать?
Эх, надо было еще повысить ставку за вредность.
— Но вы же сами говорили, что это максимальная сумма.
— Но своей-то головой надо думать!
Вот же вонючий старый чирий. С кем только не приходится иметь дело.
— А вы уверены, что этот дом вам нужен? Я всего ничего в нем пробыл, а меня уже…
— Потому что ты — слабак, — с презрением сплюнул старик. — А этот дом — настоящая жемчужина, если у тебя достаточно сил с ним справиться!
Так и подмывало спросить: а почему ж тогда ты сидел тут? Старый хрыч явно ощущал вибрации и витающую в воздухе опасность — раз не рисковал даже из машины высунуться, только приказы отдавал. А ему приходилось исполнять эти идиотские приказы.
— Сын Павловского… что ему надо? — морщинистая рука требовательно взмахнула.
К счастью, прежнего хозяина особняка Юрий лично не знал — лишь видел пару раз. Но будь тот жив, вообще бы ни за какие деньги в этот дом не пошел.