Мессия Дюны
Шрифт:
— Или же вы хотите сказать, что все миссионеры моих святых Орденов лгут… все до единого? — настаивал Пауль.
— В каждом конкретном случае это зависит от степени собственной заинтересованности и искренности, — отвечал Эдрик.
Стилгар опустил руку за пазуху, к крису.
Качнув головой, Пауль произнес:
— Значит, вы и меня обвиняете в неискренности?
— Сир, слово «обвинять» мне кажется здесь неуместным.
Смел же! — подумал Пауль и сказал:
— Уместно
— Честолюбивые, сир? — Эдрик вновь поглядел на Стилгара. — Чем больше власти заключено в руках одного человека, тем более отдаляется он от прочих людей. Властелины постепенно теряют всякое представление о действительности… и тогда власть их рушится.
— Мой господин, — скрипнул зубами Стилгар, — вы посылали людей на казнь за меньшее!
— Так это людей, — отозвался Пауль, — а перед тобой посол Гильдии.
— Он обвиняет вас в святотатстве и лжи! — воскликнул Стилгар.
— Меня интересует его манера мышления, — сказал Пауль. — Сдержи гнев и будь наготове.
— Как велит Муад'Диб.
— Скажи тогда, навигатор, — спросил Пауль, — как могли бы мы осуществить эту гипотетическую затею — при невообразимых расстояниях, на протяжении длительного времени, тем более что у нас нет возможности приглядеть за каждым храмом и священником Квизарата?
— Что для вас время? — спросил Эдрик.
Стилгар озадаченно нахмурился.
Муад'Диб часто говорил, что прозревает через покровы времени, — думал он. — Не это ли имеет в виду гильдиец?
— Надувательство такого масштаба немыслимо, рано или поздно обман лопнет, — бросил Пауль. — Пойдут расколы, ереси… сомнения, признания во лжи… И всё — конец вселенской афере.
— Чего не спрячет государственная религия и собственные интересы, покроет правительство, — проговорил Эдрик.
— Ты испытываешь пределы моего терпения? — спросил Пауль.
— Или в моих аргументах имеются очевидные изъяны? — возразил Эдрик.
Напрашивается на нож, — размышлял Пауль. — Предлагает себя в качестве жертвы? Зачем?
— Я лично предпочитаю легкий цинизм, — испытующим тоном проговорил Пауль. — Вижу, ты явно искушен во всей лжи и уловках правителей, в двусмысленных речах властелинов. Язык — твое оружие, им ты испытываешь мою броню.
— Легкий цинизм, — отвечал Эдрик, растягивая тонкий рот в улыбке. — Все правители во все времена циничны в том, что касается религии. Ведь религия тоже оружие. И оружие еще более мощное, когда религия и власть объединяются.
Пауль вдруг притих, ощутив необходимость в величайшей осторожности. К кому обращается Эдрик? Чертовски умно и тонко, намеки и этот скрытый юмор. Посол словно бы стремится подчеркнуть: они с Паулем — двое посвященных, которым открыты просторы, неведомые простым смертным.
— Эта религиозная мана [4] была мне навязана, — отвечал Пауль, — я ее не добивался. А сам подумал: Хорошо, пусть этот рыбо-человек решит, что остался победителем в словесном поединке!
4
Сверхъестественная сила (полинез.)
— Тогда почему же вы не разоблачили обман, сир? — спросил Эдрик.
— Увы, не в силах, — отвечал Пауль, внимательно вглядываясь в лицо Эдрика. — Из-за сестры. Ведь она и в самом деле богиня. И держись осторожнее в ее присутствии, не то она сразит насмерть взглядом.
Насмешливая улыбка сменилась на лице Эдрика смятением.
— Я говорю вполне серьезно, — продолжал Пауль, наблюдая за послом. Стилгар согласно кивал.
Бесцветным тоном Эдрик ответил:
— Сир, вы подорвали мою веру в вас. Не сомневаюсь, что таково и было ваше намерение.
— Не слишком полагайся на то, что тебе известны мои намерения, — отвечал Пауль, давая знак Стилгару, что аудиенция окончена.
Стилгар в ответ жестом же спросил, следует ли убить Эдрика. Пауль ответил повелительным отрицанием, чтобы Стилгар не вздумал проявлять инициативу.
Скитале, помощник Эдрика, подошел к заднему углу контейнера, легонько толкнул его к двери. Оказавшись напротив Пауля, он вдруг поглядел на него смеющимся взглядом и спросил:
— Не угодно ли будет господину моему выслушать?
— Да, в чем дело? — отвечал Пауль, отметив мгновенную акцию Стилгара на опасность, которую мог представлять этот человек.
— Некоторые утверждают, — проговорил Скитале, — что люди льнут к Императорской власти потому лишь, что пространство бесконечно. Они чувствуют себя одинокими, если их не объединяет символ. Для любого человека Император — это, прежде всего, нечто конкретное. Можно посмотреть на него и сказать: глядите, вот он, Тот, что объединяет нас. Быть может, милорд, и религия преследует ту же самую цель.
Мило улыбнувшись, Скитале еще раз подтолкнул контейнер с Эдриком. Так они оставили приемную. Эдрик покоился в своем контейнере с закрытыми глазами. Навигатор словно вдруг выдохся, вся энергия как будто оставила его.
Пауль глядел в удалявшуюся спину Скитале, удивляясь его словам. Интересная личность этот Скитале, — подумал он. Пока он говорил, казалось, что это не один человек, а несколько, словно бы наследственность его принадлежала нескольким личностям.
— Странно все это, — проговорил Стилгар, ни к кому не обращаясь.