Месть Агонии
Шрифт:
Она смирилась не только с собственным поражением, но и будущим поражением ее расы. Все вампиры во всех реальностях умрут рано или поздно, потому что первородных вампиров не рождалось со времен сотворения, а все остальные растут над собой слишком долго, чтобы их не стерли другие расы. Всему придет конец и все обратится в тлен.
Вамп отошла от окна и подошла к гобелену. Тонкие, все такие же идеальные пальчики нырнули в рисунок, словно в пену и вытащили осиновый, изрядно изуродованный после ритуала кол. Она бережно положила его на стол перед собой и принялась гладить пальцами словно любимого питомца. Яд знаков, дерево и металл не потеряли своих свойств, но
Ее тело, ее жизнь, ее решения, ее магия и умения — все казалось идеальным. Ну или таким, что кажется идеальным со стороны, только вот сердце и душа — если они вообще есть у вампиров — все стонет от тоски и усталости. Она могла бы поплакать, если бы умела это делать. Как же цикличен этот мир, да все миры, в общем-то. Раз в несколько лет кто-то из высших ее клана мечтал о главенстве над всеми прочими, начинал подготовку к истреблению людей. И все всегда заканчивалось одинаково — убивали ветвь этого высшего, и все утихало, словно не было сотен трупов людей и десятков вампиров. Раз в пять лет убивали невесту кого-то из ее птенцов и тот шел мстить, иногда все проходило хорошо, иногда ей приходилось вмешиваться, и выгрызать своего птенца клыками. Уничтожая целые города. Ее боялись и забывали, потом уважали и восхищались, а потом снова забывали и снова боялись. И как она не замечала этого раньше? Как она не понимала, что все идет по кругу раз за разом, год за годом. Меняются лишь персонажи в мире, имена и лица, но сама пьеса неизменна.
Птенцы переживали, горевали, наслаждались, воевали и умирали по сотне причин и каждый раз по-разному, но, если глянуть чуть шире, то становилось ясно: причины одни и те же, и события одни и те же. Иногда ей казалось, что она совсем перестала чувствовать что-либо. Словно где-то на поверхности сознания бушуют волны эмоций. Она может злиться, может бояться, а может упиваться экстазом, но стоит нырнуть, как увидишь, что большая часть себя в глубине омута, там, где нет волн чувств и где ничто тебя не волнует, потому что решительно ничто не имеет значения.
Вот сейчас вогнать бы этот кол себе в грудь и проверить его действие, но нельзя. Ей нельзя просто так уйти. Она не Антуан, она не может позволить себе оставить птенцов и фактически утянуть за собой всех. Антуан передал ей свою суть, и она стала матерью и защитником всем вампирам его клана, если бы не она, то все они были бы уже за гранью жизни из-за глупости их создателя. Она не может так поступить, несмотря на интерес и желание провести эксперимент.
Дверь ее покоев резко распахнулась и в залу вбежал Адриан. Он был растрепан и явно в панике, впрочем, для него это нормальное состояние. Он быстро закрыл за собой дверь и повернул магический замок. Невидимая неосведомленным руна засверкала и запечатала дверь намертво.
— Что случилось? — поинтересовалась вамп.
Адриан в три широких шага пересек залу, встал прямо напротив рыжей и заглянул в глаза. На его лице читалась такая вина, что Марэне стало немного смешно. Что такого мог натворить ее ученик, раз верит в свою вину? Она уже хотела иронично уточнить про оплошность, как вампир сдунул ей в лицо какой-то порошок со своей ладони. Она возмущенно открыла рот и ощутила, как взвесь проникает
— Что это? — прошептала она.
— Простите меня, — с тоской проговорил Адриан.
Двери покоев слетели с петель, а следом за ними на мраморном полу растянулась пара высших вампиров. Их отрубленные головы пролетели в воздухе секундой позже.
Ноздри первородной хищно затрепетали. Она любила схватки так, как наверное, их не любил никто из ее птенцов. Просто в отличии от прочих она понимала, что есть время убивать, есть время карать, а есть время забыть о злобе. В залу вбежала пятерка воинов в черных атласных мантиях. В воздухе заискрились первые формулы проклятий. А Марэна поняла, что сейчас будет иметь дело с некромантами. Вполне себе сносные маги, надо признать, и убили уже многих, как среди людей, так и среди прочих рас.
— Держите ее, она нужна господину живой! — приказал один.
Адриан загородил ему дорогу. Резко присел на колено и ударил раскрытой ладонью в пол. Мгновение — и мощный щит разделил залу на две части. С одной стороны остались новые враги, с другой вамп и ее ученик. Он быстро обернулся и снова посмотрел на свою создательницу. Та ощущала такую ярость, что могла бы легко развоплотить своего ученика, но ничего не происходило. Она вдруг с ужасом поняла, что не может выпустить свою суть на волю. Она словно не слышит потоки магии в себе. Впервые за всю свою жизнь она не ощущала в себе себя.
— Что ты со мной сделал?! — закричала она.
— Так было нужно, — виновато начал он, подходя к стене и начиная расчерчивать пентаграмму. — Если бы я не заблокировал твои силы, то ты не дала бы мне сделать кое-что
— И что сделать?! — закипая, ласково поинтересовалась вамп.
— Вот это! — он ударил ладонью в центр рисунка, тот дрогнул. Стена поплыла, оплавляясь, как свеча, а на том месте, где были расчерчены знаки открылось окно межпространственного перехода. Марэна сразу поняла, что он хочет отправить ее в ее собственный мир, только вот нерадивый ученик открыл явно не то окно. Она протестующе подняла руку. — Тебе надо домой, здесь опасно! — с отцовской теплотой в голосе произнес он, и мягкая волна его силы буквально закинула вамп в провал.
~*~*~*~*~
Марэну несло по переходу достаточно долго, чтобы разорвать ее камзол в клочья. В висках заныло от давления вокруг, когда окно наконец распахнулось и выбросило из себя потрепанную вамп, словно куренка из мешка. Она рухнула на тонкий слой снега, под которым было явно что-то очень твердое. Прическа безнадежно испорчена, некоторые пряди подпалило, что особенно печально, так как после памятного ритуала ее рыжие пряди смешались с седыми, а на них обожженность особенно заметна. Камзол, некогда расшитый жемчугом, теперь больше похож на половую тряпку. Она брезгливо отбросила его в сторону, как только поднялась на ноги. Оставшись только в багряной рубашке, узких брюках и высоких сапогах на каблуке.
Вамп встревоженно прислушалась к себе, но магия, ее сила спала внутри. Между лопаток пробежал холодок. Еще никогда, за всю свою долгую жизнь она не чувствовала себя такой беспомощной. Львиная доля ее сил и возможностей оказались отрезаны, их словно вырвали из тела. Надолго ли? Этого она не знала, но поклялась самой себе, что как только вернется в замок Антуана, отыщет этого тупого ученика с манией величия и будет колотить его пустой головой обо все углы замка, пока самой природе вампиров не надоест регенерировать.