Месть амазонки

Аскеров Эльхан

— Я не испугалась, — проворчала Верховная, уязвленная его словами.

— Ну да. Ты же амазонка, — с усмешкой произнес голос воина, — Ты забыла одну вещь. Я слышу не только твои мысли, но и твои чувства. А теперь, прощай, — добавил голос, и сознание Верховной освободилось.

В ту же секунду оно столкнулось с сознанием Лин. Девушка, все это время безуспешно пытавшаяся пробиться к своей наставнице, налетела на нее, словно на огромную перину. Кое-как справившись с эмоциями и укротив свой буйный нрав, Лин растерянно попыталась позвать

воина, но ее зов улетел в небытие.

— Успокойся, девочка, — устало проворчала Верховная. — Он понял, что тебе ничто не грозит, и снова вернулся в свое тело.

— Но как он сумел это сделать?! — воскликнула Лин. — Как он вообще посмел вмешаться в наш разговор?!

— Об этом, ты спросишь его утром. А сейчас послушай, что я тебе скажу. Тебе повезло. Такие люди — огромная редкость. Его никто никогда не учил мыслеречи, но его силы хватило на то, чтобы закрыть тебя и скрутить мой дух как мокрую тряпку. Он настолько силен, что даже сам не понимает собственной силы. Постарайся зачать от него. Девочка от такого отца может стать самой могущественной Верховной в истории нашего королевства.

— Но я не Мать. Моего ребенка никто не примет, — удивленно ответила Лин.

— Эту заботу оставь мне. Привези мне его дочь, и больше ни о чем не беспокойся, — ответила старуха заметно повеселевшим голосом.

— А если это будет сын? Или двойня? — пролепетала девушка.

— Сына придется оставить отцу, — нехотя ответила Верховная.

— Нет, — решительно ответила Лин. — Если я решу зачать ребенка, то он будет жить со мной. Я не хочу, чтобы мой ребенок, как и я, никогда не знал ласки своей матери. Это будет только мой ребенок. Наш.

— Ты упряма, амазонка, — вздохнула Верховная. — Поступай, как знаешь. Но помни, если ты не привезешь мне девочку до ее пятилетия, я ничем не смогу ей помочь. Ее никогда здесь не примут, и она навсегда останется изгоем. Ей никогда не стать амазонкой.

— Мы постараемся, это пережить, — дерзко ответила Лин.

— Ты так надеешься на этого воина? — удивилась Верховная.

— Я надеюсь только на себя, мать. Но мой ребенок будет жить со мной, — ответила девушка, и Верховная поняла, что эта дерзкая девчонка поступит так, как решит сама. Чего бы ей это ни стоило.

— Не глупи, Лин. Ты же знаешь, я всегда относилась к тебе, как к собственной внучке. Если что-нибудь случится, просто дай мне знать. Я всегда постараюсь помочь тебе, — вздохнула она и, тихо попрощавшись, осторожно разорвала ментальную связь.

Очнувшись от транса в своей келье, она глубоко вздохнула и, подняв тяжелую, словно камень, руку, несколько раз встряхнула серебряный колокольчик, вызывая рабыню с подогретым вином. Поднеся Верховной серебряный кубок, она бесшумно скрылась за дверью. Глотнув вина, старуха подняла глаза на мерную свечу.

В трансе она провела почти всю ночь. Устало вздохнув, Верховная принялась вспоминать все события этой встречи. Впервые за все эти годы она столкнулась

с человеком, чья ментальная сила была бы больше, чем та, которую она ощущала, взывая к Великой Матери. Но ведь человек не может быть сильнее богини. Это просто невозможно.

Допив вино, старуха медленно поднялась и направилась в главный зал храма. К статуе Великой Матери. Тяжело, со вздохами и кряхтением опустившись на молитвенный коврик, она подняла голову и уставилась внимательным взглядом прямо в лицо богини. Ей снова предстояло впасть в транс.

Сделав глубокий вдох, Верховная прикрыла глаза и мысленно воззвала к Великой Матери. Ее молитва была услышана. В ясном утреннем небе прозвучал далекий раскат грома, и Верховная услышала ответ своей богини.

— Зачем ты беспокоишь меня, жрица? Ведь сегодня не день большой молитвы.

— Прости, Великая, — покаянно ответила старуха, — но мне нужна толика твоих знаний. Речь идет об одной из твоих дочерей.

— Женщины, которых ты называешь моими дочерьми, выродились. У них не стало душ. Только злость и низменные желания. Они оглохли.

— Эта девушка не такая. Она отмечена твоей печатью, и ее душа свободна. А самое главное, она любит.

— Крошечная воительница нашла своего мужчину?! — В гулком голосе богини послышалось удивление. — Я хочу взглянуть на это сама. Помолчи и подожди, — приказала она, и Верховная на некоторое время словно оглохла. Все органы чувств словно пропали, заставив Верховную погрузиться в глухую, непроглядную темноту.

Она не знала, сколько времени прошло, но вот все чувства снова проснулись и старуха снова услышала голос богини:

— Ты права, жрица. Она действительно любит этого мужчину. Но ты и сама это знаешь. О чем ты хотела спросить меня?

— О ее будущем, — тихо ответила Верховная. — Скажи, мать. Что ждет мою девочку? Какую судьбу ты уготовила ей?

— Нить ее судьбы лежит вне моих рук, — со странной грустью ответила богиня. — Она принадлежит другим.

— Другим? — растерялась Верховная. — Но как такое может быть? Ведь с самого детства я воспитывала ее в нашей вере. В вере в тебя. На ней твоя печать…

— Я знаю, — сурово перебила ее богиня, — я тоже думала, что, отметив ее своей печатью, смогу влиять на судьбу этой малышки. Но это не так. Ее судьба, ее жизнь принадлежит высшим. Тем, что стоят даже надо мной. И я ничем не могу ей помочь.

— Скажи хотя бы, что с ней будет? — спросила Верховная, чувствуя, как вздрагивает голос от рыданий.

— Ее счастье будет коротким. Очень коротким, но она не будет жалеть об этом. На ее пути будут кровь и страдания, боль разлуки и горечь потери. Она родит двойню. Сына и дочь. Но они оба будут жить в другой стране. Жаль, но эта девочка не будет служить мне. Но ты сможешь помочь им, если захочешь. У вас есть духовная связь. Не теряй ее. Мне будет жаль, если одна из моих дочерей пропадет на чужбине из-за глупости остальных.