Месть амазонки

Аскеров Эльхан

— А он хорош. Сильный воин. Мне такие нравятся, — с усмешкой проворчал мужчина.

— Не туда смотришь, князь, — пожала плечами богиня. — Ты, похоже, и вправду весь опыт растерял со своими пытками.

— Что ты хочешь мне показать? Объясни толком, — раздраженно отозвался он.

— Смотри на третьем уровне. Найди нити их судеб. Может, так поймешь, что требуешь не у того и не то.

— Нити судеб? — переспросил князь. — А какое мне дело до их судеб? Им покровительствуешь ты. Вот и отдай.

— Посмотри, — продолжала настаивать богиня.

— Странный

у него вкус, — неожиданно проворчал князь, продолжая вглядываться в картинку на столе. — Близко пообщаться с таким мужчиной с удовольствием согласится любая женщина, а он выбрал какого-то недомерка.

— Этот, как ты сказал, недомерок, одна из самых лучших моих воинов. Хотя, должна признать, до него ей далеко. Но она девочка умная и уже начала учиться.

— Хочешь сказать, что эта пигалица умеет убивать?! — удивленно спросил князь.

— Если ты перестанешь попусту пялиться на нее и сделаешь то, что я сказала, увидишь все сам… — пожала плечами богиня.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему, — пожал плечами князь, тихо произнося над картинкой короткое заклинание.

Изображение на столе на короткое время исчезло, чтобы появиться вновь, но уже в другом свете. Контуры тел спящих словно поплыли. Вся окружающая обстановка окрасилась в кроваво-красный свет, а от спящих куда-то вверх потянулись странные, прозрачные нити. Пробормотав еще одно заклинание, князь направил око, так на языке богов назывался этот способ наблюдения, по следу этих нитей. Око скользнуло куда-то вверх и стремительно понеслось по небесам, поднимаясь все выше и выше. Растерянно глядя на несущееся ввысь око, князь откинулся на стену беседки и неопределенно хмыкнул. Тем временем око продолжало нестись ввысь. Вот оно поднялось уже выше того мира, где расположились сам наблюдатели, и, не останавливаясь, понеслось еще выше.

— Хочешь сказать, что их судьбы лежат в руках… — Князь не договорил, заметив ироничную улыбку на губах богини. — Вот, значит, как. Но почему? Зачем им это?

— Я не знаю, — устало отозвалась богиня. — Для меня это так же непонятно, как и для тебя.

— Они отобрали у тебя воина, твою так называемую дочь, а ты говоришь, что ничего не знаешь? Позволь не поверить тебе, богиня, — мрачно отозвался князь, не отрывая взгляда от ока.

— Ты можешь мне не верить, но это так. Я не получила ответа на свои вопросы. Да и когда они отвечали прямо? — вздохнула она в ответ.

— Ты отвечаешь так, словно жалеешь о том, что происходит.

— Жалею. Она лучшая моя служительница. Девочка сама, своей душой дошла к тому, к чему я долгие годы не могу подвести даже своих верховных жриц.

— Странно. А может, ее подвели к этому? — настороженно произнес князь.

— Это невозможно, — покачала головой богиня. — К такому нельзя подвести. Такие люди, как она, приходят к этому сами. Через боль, потери, любовь.

— Опять ты со своей любовью, — презрительно фыркнул князь. — Ну что в ней такого, что вы все просто посходили с ума? Ведь это просто

влечение самца и самки одного вида друг к другу. Вот и все!

— Все? О нет, темный князь. Это далеко не все. Но боюсь, тебе этого не понять. Ты слишком далек от всего этого.

— И не жалею, — усмехнулся в ответ князь. — Увлекшись этим чувством, вы вообще перестаете что-либо соображать, превращаясь в счастливо улыбающихся идиотов. В нашем деле требуется трезвый ум и спокойствие. Холодное, рассудочное спокойствие. Только так мы сможем правильно управлять тварным миром. Управлять так, чтобы было хорошо нам всем.

— Нам? А как же люди? Как же все те, кто служит нам? Что тогда будет с ними?

— А что с ними может стать? Останутся жить дальше. Будет чуть поменьше праздников, благодаря которым люди так добросовестно отлынивают от работы, и молений в нашу честь.

— Но ведь благодаря именно этим праздникам, радости, а самое главное — любви, они продолжают служить нам. Именно благодаря всему этому род человеческий еще не прервался. А одними твоими стараниями люди могут исчезнуть с лица земли уже через пару десятилетий. Ведь ты уничтожаешь самых маленьких. Тех, кто будет служить тебе в будущем.

— Ты опять ударилась в философию. Этот спор так же бесконечен, как и бесполезен. Я уже говорил тебе, у каждого свои предпочтения. Да, я люблю чистые, младенческие души. Именно благодаря им я получаю самые большие силы. И это не моя вина. Пожалуй, я бы сказал, это моя беда.

— Хватит. Ты говоришь так, словно хочешь меня разжалобить.

— Разжалобить? Чушь. Я не настолько жалок и немощен, чтобы искать чьей-то жалости. Если кого и стоит пожалеть, так это твоих любимых людишек. Стадо. Жалкое овечье стадо, которое пасут, охраняют, случают для получения приплода, а потом стригут и режут на мясо.

— Глупец! Как ты не можешь понять такой простой истины. Мы зависим друг от друга. Они от нас, а мы от них. Это баланс. Равновесие. Весь тварный мир разделен на вотчины, где люди молятся кому-то из нас. Одному. И от того, как каждый из нас заботиться о своей вотчине, зависит его сила. Его благосостояние, если тебе так понятнее. Потеряешь жителей вотчины, потеряешь силу.

— Да знаю я это все, — отмахнулся князь. — Но как мне быть, если силу я могу получить только от мучений, крови и смерти жертвы? Об этом ты не думала? Поневоле начнешь искать новые вотчины.

— Ищи их в другом месте. Земли амазонок принадлежат мне. И я их не уступлю. И помни, вздумаешь интриговать, я сделаю все, чтобы настроить против тебя остальных.

— Остальных? Кого? Все они сидят по своим уделам и боятся нос высунуть. Ты забыла, богиня, как я гонял четверых твоих прихвостней разом по всему верхнемирью? Как они бежали к своему заступнику, Року, прося защитить их?

— Я ничего не забыла. Ведь именно после этого тебе пришлось отправится в пустыню. Ты слишком зарвался и был наказан. Великий Рок не умеет прощать одно и то же преступление дважды.