Месть Атлантиды 2. Королева

Тимина Светлана

– Давно. И знаю, что правильнее было бы не приобретать слезы пустыни, а брать их самим! Кассиопея, признаться, сама дала нам этот выбор теперь!

– Ты решила?
– Латима широко раскрыла глаза.

– Сразу же. Еще после первого разговора с дочерью, когда она была немного не в себе, потрясенная ударом в спину и смертью Фабии. Но Эл, моя маленькая Эл, она всегда будет для меня моей малышкой. Не хотелось осознавать очевидное, но моя девочка повзрослела. Рано, не сама, но все же...
– Лаэртия Справедливая обняла подругу.
– Лати, одна

просьба, будь с ней рядом. Поддерживай ее на пути войны. А я начну подготовку к коронации. Это не так просто, и не так быстро... Многие атланцы отравлены ядом предрассудков. Моя девочка должна объехать всю империю, выступить с речами и убедить народ в том, что Кассиопея не сломала и не изменила ее. Подготовку этой кампании мы возьмем на себя, позволив Элике отдохнуть еще немного. Пусть побудет с Лэндалом, пока мы учтем все спорные моменты и подготовим идеальную политическую платформу.

– Люди слепы, если полагают, что наследную принцессу крови можно напугать членом, - глубокомысленно заметила Латима.
– Счастье, что таких не столь много. Какова роль Лэндала в будущем военном походе?

– Думаю, он будет в восторге, - хитро усмехнулась королева.
– Но я еще ему об этом не сказала. Он в последнее время уделяет повышенное внимание своему гарему, приехал лишь увидеть Эл и увезти к себе. Я подумываю о том, не пора ли мне вмешаться? А то настанет день, когда рабыня из неизвестных диких земель войдет в нашу семью под видом вольной спутницы.

– Ты не желаешь принимать того, что твои дети подросли, Лаэр. К тому же, Элика быстро займет его военной подготовкой, а зная твоего сына - мысли о наложницах сразу отойдут на второй план!

Их беседу прервал стук в двери.

– Кто там?
– громко осведомилась Лаэртия.

– Прибыл посол из Кассиопеи...

– Контрмеры или же покаяние?
– сузив глаза, предположила Латима Беспощадная, наблюдая за приближением иноземного посла в сопровождении дворцовых воинов.

– Говори!
– велела матриарх.

– Несравненная матриарх Справедливая!
– пафосно начал посол, обороняясь таким образом от пристального осмотра двух пар голубых глаз.
– Его величество принц Кассиопеи Кассий шлет вам пожелание долгих лет жизни и процветания, а также просит великую королеву почтить своим присутствием свою коронацию, которая состоятся спустя восемь круговоротов в столице, для чего милостиво предоставит свой корабль и сопровождение.

– Пригласите Антония!
– спокойно сказала Лаэртия страже. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, и лишь Латима ощутила кожей волну бесконтрольной ярости, поднявшуюся в душе матриарх от подобного цинизма и наглости. Но для посла и стражей ее реакция осталась незамеченной.
– Будь моим гостем, достойный путник, - склонила белокурую голову набок матриарх.
– Внутренние дела империи не позволяют мне принять приглашение, сама суть которого большая честь для меня, ведь я безмерно уважала почившего Актия, мир его великой памяти! Антоний Разумный даст ответ незамедлительно, а в путь ты отправишься на рассвете. Ты же примешь мое гостеприимство?

Латима улыбалась, бесстыдно разглядывая относительно молодого мужчину с лицом простака

и телом воина. Когда в зале появился Антоний и увел его с собой с намерением незамедлительного ответа, великая воительница повернулась к королеве.

– Интересный самец, - довольно облизнула она тонкие красивые губы.
– Ты не будешь возражать, если после вечерней трапезы я покажу ему истинное гостеприимство воительниц Антала? Сколько живу, столько поражаюсь, как можно было этих тупых варваров наградить разумом приматов и телами богов одновременно!

– И жестокостью Лакедона...
– тихо добавила Лаэртия.
– И непримиримостью к чужим устоям... Конечно, забирай.

– Горе им, если мне понравится. Потому как во время войны мне будут доставлять кассиопейских игрушек со всех уголков их гибнущей империи!
– воительница гордо вскинула голову, вызвав у матриарх покровительственную улыбку.

*****

Пурпурный закат зажег океанскую гладь расплавленной лавой. Не такой ало-кровавой, как закат Лазурийской пустыни, совсем даже наоборот - умиротворяющей, с нежно-розовыми и коралловыми бликами по бескрайней водной поверхности, спокойной и величественной в период вечернего штиля. Кассиопейские корабли, почти сливавшиеся с небесами своими голубыми парусами днем, сейчас отчетливо были видны на фоне прощающегося солнца. На миг Элике показалось, что так же нежно и красиво запылали огнем эти паруса и мачты, но, увы, это была лишь иллюзия.

– Эл?
– Лэндал осторожно приблизился и остановился рядом с сестрой.

Элика, оторвавшись от созерцания заката, тепло улыбнулась брату.

– Помнишь?

" Мягким огнем полыхают безбрежные воды, но пламя сие не поглотит суда, что с рассветом

Держат свой путь, вновь ведомы к родным берегам крылом сердца и страсти

Я был вдали чужеземной, не взирая твой лик непростительно долго

С первыми солнца лучами прижмусь я к ногам твоим, сердца услада..."

Мы тогда с тобой единогласно признали красоту этого творения... Вопрос, который мучает меня и поныне... Как на родине такой прекрасной поэзии может царить такая жестокость и беспощадность? Кого воспевали великие поэты в своих стихах? Кто были герои этих легенд и сказаний, ибо у кассиопейцав вместо сердца ледяной огонь небес, вместо крови вековая жажда власти и разрушения. Они не могут любить никого, кроме себя!

– Поэтам и слагателям легенд свойственно всегда приукрашивать действительность, - просто ответил Лэндал.
– Сестренка, Кассиопея не отпустила тебя. Я не смею осуждать тебя в этом, потому что не вижу ни одной твоей вины в происшедшем. Пройдет время, и сердце твое успокоится. Я только что говорил с матриарх... Ты настаиваешь на объявлении войны?

– Ты тоже скажешь, что мной движет тьма, брат?

– Нет, Эл. Я поддержал тебя во всем. Думаю, матриарх приняла решение. Единственное, на чем она настояла - дать тебе еще немного времени. Ты же навестишь мой дворец?