Месть человеческая – Том I
Шрифт:
— Нет, конечно, только простолюдины, Дед не доверял клонам. И вы прекрасно знаете, что в Клане бить прислугу сторожащее запрещено, вплоть до пожизненного запрета на обслуживающий персонал! — меня возмутили подозрения нашей ветви во всём этом.
— Вот и плохо, что Великие оказались гордыми и неумными. Совет и Кланы не побрезговали ими, а мы… — у него задвигались желваки, будто он перетирал зубами неприятные воспоминания.
— А мы оказались дураками. Враги на флот мобилизовали клонов, а Армия почти целиком из этих созданий. И мы
Оказывается, он не такой сухарь, как о себе думает.
— Вы говорите ерунду. Чтобы ни думали о себе мещане, но они малопригодны для войны. Все прекрасно знают, что наша кровь улучшает реакцию и соединимость с боевыми системами. Так устроена жизнь. Что простолюдины неспособны нам противостоять, это аксиома, не нуждающаяся в объяснении, — я с некоторым удивлением озвучил азбучные истины — Мы защищаем плебеев, Клонов не стоит даже обсуждать, они бесполезны. Мы Клановичи платим налог кровью.
Медленным, осознанным движением, Серый встал с пуфика, снимая очки и пряча в нагрудный карман.
Лицо перекошено злобой.
— Где твоя плата кровью, О Благородный? Всю Гражданскую на Ультимо Туле отсиживался!
Страшное оскорбление!
Вскакиваю.
Замахиваюсь на пощёчину.
С трудом удерживаю руку, не отхлестав обидчика.
— Не сдерживаайтесь Благородный Грей. Постаавте на место зарваавшегося Расклааненного. Это же таак блаагородно. Я за Греев кровь проливаал, глааз лишился, пока ты по лаагерям прятаался. А ты придумаал способ как всё назаад вернуть и боишься, ходишь кругами да около, и наашим и ваашим, клонов жаалеешь, а Греев ты пожаалел? Наас горсточкаа остаалось! Клоны не люди, мы тебе их сотни нааберём, только эксперментируей. А ты каак девочкаа ломааешся! Нет уж, Грей! Выбирай либо ты с наами и тогда делай бойцов Клаану, или ваали под хвост Совету.
Серый прооравшись сел, нацепляя на нос очки и маску бесстрастия.
Повисла молчание.
— Твои глаза – имплантаты? — так и думал, что с ними не всё в порядке.
— На Бетельгейзе, попал под обстрел. Осколок срезал лицо целиком вместе с носом, глазами, челюстью. В госпитале всех богов молил сдохнуть, но мне повезло, посудина с ранеными ушла к Соседям, нас как раз тогда разгромили, мне там и глаза сделали и лицо, и очки дали, без которых я не смогу долго обходиться.
Говорить не о чем, да и не хотелось говорить.
Мы так и сидели в тягостном молчании, пока не появились три девчонки.
Служанки вымыты и вполне довольные судьбой.
Волосы скручены в полотенца, как в тюрбан, кажется, мерчандайзер не дала им высохнуть, чтобы не искушать ожиданием клиентов, целомудрие девичьих тел от нескромных взглядов оберегали, махровые полотенца, почти простыни, в которые они кутались, идя по коридорам мола.
— Давайте комплект
— Желание посетителя для нас закон, — поклонилась консультант, забрав полотенца, юркнула в дверь торгового зала.
Мы молчали, не желая говорить.
Девчонки переминались с ноги на ногу, не зная, как себя вести голыми наедине с хозяевами. Кажется, в их очаровательных головках зародилось подозрение, что мы недовольны тратами на них, конечно, это не так, деньги неизмеримо далеки от нашего спора, и девчонкам не понять, кто из нас больше потерял в Гражданской Войне, мы точно не станем перед ними мерятся шрамами ни телесными, ни духовными.
Одна из девушек с родинкой над губой, первая решилась разбить тягостное молчание.
Улыбнувшись, подошла ко мне, плавным движением опустилась на колени.
— Господин, Вы так щедры, прекрасная еда, дорогая одежда, позвольте мне доставить Вам удовольствие, — её пальчики пытались расстегнуть ремень брюк.
Я не в духе, просто убрал её руки и похлопал по соседнему пуфику. Она села, закусив губу и слегка надувшись, все женщины считают себя неотразимыми, стоит только раздеться, в другое время я бы… но не сейчас.
Вместо этого просто обнял и прижал к себе, она положила голову на моё плечо и затихла как мышонок, при виде кошки.
Вторая служанка тоже не стала разыгрывать из себя недотрогу и даже не стала становиться на колени, а сразу села на пуфик, слева от посланника, взяла его ладонь и положила на лобок, на волосы, прижав обоими своими.
В этом жесте нет похоти и сладострастия, совсем нет.
Конфуций бездну лет назад сказал мудрую мысль:
«миром правят символы и знаки.»;
Что поделать, я люблю философов древней Земли, осколки классического образования, у меня победители забрали всё, не смогли забрать гимназию и институт, никакая власть не способна забрать суть человека, если он не согласен стать быдлом.
Мужская ладонь на девичьем естестве, знак смирения, и символ подчинения…
В этом трогательном, полудетском жесте, наивная надежда, и робкая просьба, взять единственное, что у неё есть, — её тело…
Большего дать не может…
Мы сидели молча, думая о своём.
Девчонки заглядывали в будущее, Серый бередил прошлое.
А я задумался над его словами о клонах, десятки погибнут на лабораторных стендах, убийство клона, как и убийство гражданина, пожизненная каторга. Решиться на такое трудно, да и не стоит оно того – Война проиграна...
Надо вывести из-под удара уцелевших и просто выжить, два-три поколения выживать. А там…
Я не стану мараться в крови клонов, вытащим братца, и под благовидным предлогом ускользнём в Клан жены. Быть послом от Клана Грей и заложником мира, это благовидно и почётно!