Месть человеческая – Том I

Фоков Алексей Фокович

Нет, я знаю, менталистика Вам не доступна, ну не обязательно надобыденная сила, может, Вы работали в тюрьме надзирателем, или всемогущим чиновником, в чьей власти испортить жизнь простого смертного, может приходилось командовать военными, посылать на смерть солдат?

Нет? Ну тогда Вам меня не понять.

Да Вам и так не понять, в Вашем мире нет и тени от Искры.

Наверное, я зря распинался, рассказывая о Кланах, Вы люди других миров, другой культуры, не в силах понять нас, да и мы сами не понимаем себя.

Но что мы точно

понимаем, что менталистика может многое, но она не всемогущая, но вот почему люди неосознанно подчиняются тем, кто её обладает, на этот вопрос вся наша изощрённая наука не знает ответа.

Я в дальнейшем долго думал над этой странностью, перечёл несколько книг по психологии, беседовал с моим другим психологом.

Но нет ясности.

Книги говорят разное.

Друг много пьёт и не соображает, что несёт пьяным.

Нет, из меня психолог, конечно, не выйдет, я занимаюсь мозгом именно как биологическим объектом, не влезая в тонкие материи мышления.

Подчинение плебеев нам, скорее не область точного знания, а таинство недоступное даже выдающимся учёным.

Мы шли по вечернему городу, солнце осенью садится рано, особенно в этих краях, в сиреневых сумерках утопал город.

Свет жёлтых ламп сливался с медью садящегося солнца, и на несколько минут весь город окрасился в сиреневый цвет.

А знаете, о чём мы говорили?

Не поверите, Копейщики вспоминали прежние охоты, и мы обсуждали, почему именно в ломке воли, не сильных мужчин, а девчонок закаляется Искра в нашей душе.

Тогда так и ничего не решили, только предавались воспоминаниям о победах.

Могу только предположить, что в такой ситуации плебейки испытывают стресс от осознания глубокой внутренней жажды подчиняться сильным, и стыд, и стеснение, и боязнь осуждения общества принуждению раздеваться, и решимость бороться за свои стереотипы, когда они пытаются противопоставлять свою волю нашей менталистике, и весь этот клубок противоречий, разума, чувств, воли – лучший оселок, на котором оттачивается навык владения Искрой.

Этот день изменил меня навсегда.

Раньше я рос, не задумываясь, почему мы живём много лучше простых жителей планеты, всё, что нам рассказывали в школе, я запоминал, как и положено прилежному ученику, но не понимал.

Именно в Копье я осознал, наше право приказывать охлосу, и нашу обязанность заботиться о них.

Это мой лучший день в жизни.

Для меня сиреневое воспоминание.

Я вспоминал много раз этот сиреневый цвет на нарах в лагере, и на ночных сменах в лаборатории.

Сиреневые сумерки приходят ко мне, когда больно, горько и одиноко на душе, когда прошлое жжёт огнём, а будущее не известно.

И сейчас ко мне пришли воспоминания.

Нет замусоренной каюты на пиратском корабле, и на столе не стоит бутылка с мерзким пойлом, мой последний день жизни, завтра исполнится месть, и я закончу отмеренный мне земной путь.

Но

это будет завтра, а сегодня есть я, бухло и сиреневые воспоминания.

Интерлюдия 6. Сломанное Копьё.

Интерлюдия 6.

Сломанное Копьё.

Последняя ночь перед боем.

Всё, что можно сделать всё сделано, несколько дней шли беспрерывные вживления имплантатов, операция за операцией. Конвейер изготовления одноразовых рабов.

Несколько роботизированных боксов развернули на этой чёртовой посудине в этом забытом богами системе.

Я вёл сразу 6–7 вживлений, ещё с пяток рабов-лаборантов с грехом пополам справлялись с управлениями медицинским роботом.

Операции простейшие, почти как лоботомия. Компьютер, сам направит зонд в соответствующую зону, и сам сошьёт синапсы мозга, главное направляй своей волей грамотно, и брёвна, обкалывай снотворным, да укладывай на стенды, с укладкой и фиксацией, справлялись даже Клоны.

Пираты собрали рабов высших уровней, заглушили связь и переловили весь город, это нетрудно, только и всего, что надеть форму сил специальных операций Совета и белые халаты, проехаться по улицам этой жуткой дыры и объявить карантин и эпидемию, местные сами собрались возле челноков для эвакуации, не пришлось ни за кем бегать, только пустить газ в вентиляцию после взлёта, и брёвна готовы к употреблению.

Блестящая операция!

Вершина научной карьеры, я всё разработал и подготовил, да меня не признали эти выжившие из ума академики за своего, и завалили диссертацию, но я завтра докажу всем, что умнее их всех вместе взятых, и что намного важнее отомщу за семью, за родных. Наёмники сдохнут в муках, я долго готовил месть.

Месть человеческая страшнее гнева богов.

Богам всегда что-то нужно, молитвы, поклоны, храмы, а человеку не нужно ничего, только месть.

Но это будет завтра, а сегодня я буду вспоминать…

Я запретил себе вспоминать семью, иначе давно бы уже прогулялся до кессонной камеры, и за борт корабля без скафандра.

Смерть в вакууме — быстрая смерть.

Но у меня есть цель – отмщение!

Мне отмщение, Аз Воздам!

Мерно стучат колёса поезда.

Мы возвращаемся домой после успешной экспедиции.

Все усталые и довольные, в сети отгремели поздравления и радость. Все Клановичи поздравили меня, с пробуждением Искры и с первой дуэлью, девчонки поздравляли со становлением мужчиной, нам в Копьё сыпалось столько просьб выслать фото Фрейлины, что мы не смогли удержаться, отловили пацана, шедшего по своим делам, и попросили сделать фотографию всех нас вместе, на память.

Изюминка фотографии – Ангни снята в стиле «Ню».

Пацанчик, так густо покраснел, как увидел голую девушку, что напомнил мне меня же самого, несколько часов ранее.