Месть человеческая – Том I
Шрифт:
Не понимаю, к чему он клонит.
Какая может быть длительность?
Они умирали.
— Не дольше пару дней. — я удивлён и даже не скрываю.
Никто ничего не понимает.
Я тоже.
Что ты замыслил урус?
— Есть ещё две проблемы. — рецензент раздал нам микротомографию
— После срастания невозможно будет удалить имплантат, мы проводили эксперименты, на приматах, синопсы верхних импульсов после примерно семи суток, полностью деградируют. И всё – убрать имплантат невозможно — его глаза уставились на меня.
Тяжко под его взглядом.
Снимки
Это конец.
— И последнее, цель диссертации — контроль и коррекция преступников, но вы не решили главного. Мы, изучая на приматах, не на людях выяснили, что без тренировки использование имплантат приводит только к незначительному воздействию на мозг.
Немного помолчав, рецензент подвёл неутешительный итог.
— Выводы: Вы, используя помощь не людских рас. На негуманной основе экспериментов создали имплантат, который не помогает людям контролировать вспышки гнева, а делает из них рабов, причём им придётся тренироваться самим, чтобы стать рабами.
Это был окончательный мой приговор.
Я сжал зубы до скрежета, чувствую, как закладывает уши от злобы.
Стараюсь взять себя в руки.
— Единственный крупный научный успех, это успешное сращение, но это не соответствует заявленной теме диссертации.
Это всё конец.
Мой конец.
Я выпадаю из времени.
Меня сковывает ступор.
Я не слышу о чём академики совещаются.
Дуайен рецензентов медленно встаёт огласить решение. Морда постная.
Поправляет клановский галстук.
Лацкан сверкнул золотом Блек.
— С сожалением мы должны признать, что исследование проводилось с грубейшими нарушениями этики и законодательства. Заявленная тема не соответствует проведённым исследованиям. Диссертационный совет принял решение отклонить диссертацию по формальным причинам.
У меня в голове зазвучал колокол, басовито стучало сердце.
… по формальным причинам!
… по формальным причинам!
… по формальным причинам!
Терять нечего.
Три года во мне копилось всё, и я должен высказать!
— Какой я дурак был. Я верил всем вам, что я такой же, как и все. Что меня также примут как других.
— Я идиот! Какой же я идиот!
— Меня выгоняют, за то, что я из Клана Грей.
— Я три года с семьёй в концлагере вашем чалился, за то, что я Грей!
— Я отрекался от Греев!
— Что вам ещё надо, чтобы на коленях поползал!
— Да давайте не проблема, тут на ковре поползаю.
— Не Грей я!
— Уже не Грей!
Надо убирать использованные плакаты, и забрать карты памяти моделей, всё это уже никому не нужно, да и я никому не нужен.
Я проиграл, и что самое паскудное устроил истерику на защите диссертации. И теперь нажил врагов. Мне этого не простят. И будет проверка, по-видимому, накопают чего ни будь. Если меня на рудники отправляют, не знаю, что будет жена с дочками делать. Брат не помощник, он в военном училище. Последний курс. Он самый младший в семье, я самый старший.
Я слаб.
Я не оправдал ожиданий
Я не смог защитить семью.
А наверное, и хорошо, что меня на каторгу загонят. Это самое простое решение, не смог стать главой семьи — убирайся, пусть другой попробует.
Как жена выживет, я даже не могу представить. Если её выгонят с работы, останется один путь на орбиталку.
На орбитальную станцию — собой торговать.
Как всё мерзко…
Рядом встал этот проклятый урус. Я так хочу с ним драки — зубы сводит. Но я Грей, я не могу вести себя как быдло. Клан погиб, но я всё равно должен быть достоин не его, так хоть себя.
— Разве гордые урусы, добивают падших и доламывают сломанных? — я постарался, чтобы в голосе слышались не слёзы, а сарказм.
— Да брось ты это. Мне радости не доставляет, но согласись исследования ты запорол. — в его голосе, как не странно не чувствовалось радости.
— Да, Вы правы, исследования было сырое. Что поделать пришлось укладываться в грант, а он не безразмерный. — о чём я говорю с человеком, сломавшем мне жизнь…
— Я не знал, что ты в концлагере сидел, за Клан. — не знаю, зачем сказал он
Пустая болтовня.
— Жизнь дерьмо, что здесь, что в зоне. Мне до смерти ходить с клеймом, что я бывший Грей. Но там проще было. Отработал двенадцать часов, на сборке броне-комплектов, и спать, или можно свидеться с детьми и женой, когда уже перелом начался, разрешили жить в одной комнате с семьёй, а до этого женский барак отдельно, мужской отдельно. Боялись, что вместе убежим, а потом бежать стало некуда.
Я посмотрел на него, вроде не скалит зубы.
Как тоска меня давит камнем…
Хочет урус слушать ну так и пусть слушает, мне то что.
— Жить и в лагере можно, там мы все Греи были, нас по окружающим системам пособирали, Великих ни одного не было, никто ничего не мог, да и даже не пытались сопротивляться. — я вспомнил, как нашу семью арестовывали.
— Большинство вообще Раскланеные. Как у Вас в Новоурусии говорят – «седьмая вода на киселе», третье, а то и вообще четвёртое поколение Бездарных. Обычные обыватели, ни сил, ни собственной ветви, о них в Кланах вспоминали, когда надо было Великим Греям семя оставить, да через семнадцать лет проверить, есть ли Дар у ребёнка, или обычный простолюдин родился. Но всех собрали в кучу, там мы были Греями, никто не принуждал отказываться от себя. — я даже не пытаюсь скрыть тоску в голосе.
— А здесь мы тоже Греи, хоть и отрёкшиеся, моя семья пальцем никого не тронула, мы сразу не стали в войне участвовать, а нас за колючку загнали, это как по-людски? Вот и выходит, что жизнь — дерьмо, но там я хоть себя человеком чувствовал.
Как ни странно, рецензент молчал и не перебивал.
Если он начнёт нести чушь про милосердие Совета, я просто развернусь и уйду.
— Да нет, с тобой поступили плохо. Да и защита повалилась. Но жизнь не заканчивается. Я в отзыве отмечу срастание как успех, нуждающийся в дополнительном изучении. Напишу в Академию, прошение поддержать твоё исследование.