Месть Драконов
Шрифт:
Она помешает ему осуществить то, ради чего он явился в этот мир. Прекрасный младенец… однако теперь, всматриваясь в него более пристально, она угадывала в лице его черты отца. Золотые волосы, удлиненные мочки ушей, бледная кожа. Без сомнений, отцом этого ребенка был Криспин Сабир. Закрыв глаза, она попыталась вспомнить это животное. Прошлая боль, страх, унижение вновь заполнили ее. И, открыв глаза, Даня еще более отчетливо увидела в младенце Криспина.
— Луэркас, скажи мне, как остановить его?
Ты знаешь это. Сердцем,
— И все же скажи.
Не стану. Тебе нужен кто-то, кого можно будет обвинить потом. И я не хочу быть им. Либо тебе хватит собственных сил, чтобы выстоять и действовать в одиночку, либо ты слишком слаба для этого, как считал он, выбирая тебя.
Даня медленно вздохнула. Руки ее тряслись. Младенец мирно лежал на кресле и спал. Прекрасный ребенок. Ее прекрасный сын. Тем не менее он еще и сын Криспина… и надежда Соколов. Злая тварь, укрывшаяся под невинным обликом.
Луэркас прав.
И теперь она знает, как ей поступить.
Глава 31
Кейт ощутила спиной прикосновение поручня. Вспотевшие ладони ее скользили по гладкому и холодному камню Древних, не находя ничего, что помогло бы ей; вызванный ужасом холодный пот успел насквозь пропитать одежду.
Эндрю и Анвин подступали к ней с противоположных сторон. Домагар оставался возле центрального стола — пыточного, как теперь оказалось — с невозмутимым выражением на лице. Сжав в обеих руках по ножу, он вдруг поглядел на нее со странным смятением в глазах. И вдруг сказал:
— Остановитесь.
Сабиры не слушали его.
— Она не станет вредить себе самой… — ответил Анвин. — Она слишком умна для этого. И поймет, что мы можем сохранить ей жизнь, а падение с такой высоты наверняка убьет ее.
Магические экраны и благовония, которыми она буквально пропитала себя, пока скрывали от них, кем и чем она являлась на самом деле; впрочем, очень скоро они все узнают. Как только она убедится в том, что другой возможности для спасения нет, Кейт Трансформируется, и тогда все запахи мира не помогут ей замаскироваться. Бритоголовый тоже был Карнеем. Ему доставит удовольствие обнаружить в ней нечто родственное.
Впрочем, особого выбора у нее не было. Годы, отданные дипломатическим штудиям, научили Кейт тому, что дипломат, проваливший свою миссию, обязан сделать все возможное, чтобы исправить положение. Следовало считаться и с тайным характером ее вылазки. Теперь она должна была видеть свою цель в том, чтобы помешать этим ублюдкам обнаружить убежище Дугхалла и Хасмаля, по-прежнему надеявшихся вернуть Зеркало. Струсив она погубит их и сама примет жуткую смерть. А если проявит отвагу, то сможет умереть быстро и без мук.
— Я сказал: остановитесь! — закричал Домагар.
Должно быть, он угадал ее намерение по глазам. Карней начал Трансформироваться, и улыбка на его лице преображалась в оскал четвероногого
Напрягшись всем телом, она обхватила руками поручень и, крикнув:
— Я не остановлюсь, — прыгнула вниз, навстречу небытию.
Кейт падала, стиснув зубы. Она желала умереть молча, чтобы не доставить трем оставшимся на башне чудовищам даже тени удовольствия, которое могло принести им малейшее проявление страха со стороны жертвы.
Тело ее преобразилось само собой, инстинктивно борясь за жизнь даже в безнадежной ситуации. Кейт ощущала, как огонь Трансформации жжет ее мышцы, как натягивается и плавится кожа. Одежда лопнула и отлетела прочь: она приобретала форму, еще не знакомую ей самой. Несколько раз кувыркнувшись, Кейт перевернулась лицом вниз. Городские огни под ней казались упавшими с неба и рассыпанными по темному бархату звездами. Если ей суждено умереть, то она встретит смерть, устремив взгляд на собственный Дом во всей его красоте.
Ночной ветер подхватил ее, подбросил, и темная ткань с рассыпанными на ней самоцветами встрепенулась. Встрепенулась с рассыпанными на ней самоцветами.
Но не приблизилась.
Сердце грохотало в груди, зрение, ставшее вдруг острее и четче, выхватывало из тьмы и корабли в далекой гавани, и коней, и людей, и дома на улицах внизу. Кейт поглядела на правую руку. За косточками, столь тонкими, что, казалось, легчайшее прикосновение переломит их, от далеких пальцев до тонкой ключицы тянулась прозрачная кожа. Она шевельнула указательным пальцем, и все тело ее вильнуло вправо. Пальцы ее теперь стали в два раза длиннее, руки тоже. У нее появились крылья. Она могла летать.
Значит, и это тоже форма Карней?
Боги, она способна летать.
Кейт ощущала восторг, однако не производила никакого шума. Почувствовав, как ветер наполняет ее крылья, она как можно точнее направила свой полет в сторону того квартала, где в одном из Домов ее ожидали друзья. Кейт молила богов, чтобы оставшийся наверху башни Карней не заподозрил, что она осталась жива. Возможно, он тоже может летать. Или хуже того: успел в совершенстве овладеть этим умением. Прежде ей не приходилось бросаться вниз с высокой башни, а значит, и тело ее не испытывало необходимости в обретении крыльев. Даже рукописи, которые ей приходилось читать, не упоминали о том, что Карнеи способны принимать подобную форму.
Она может летать.
Кейт хотелось знать, на что она сейчас похожа. А еще, насколько велика роль инстинктивного знания в том, что она осталась жива, — или, может быть, спасением она обязана обыкновенной удаче… случайному везению, которое в любой момент может покинуть ее? Расправив пошире пальцы, она схватила ими воздух и заставила свое тело нести ее в нужном направлении. Плавно скользя вперед, она вообразила себя парящей при свете ясного, теплого дня, — так, чтобы солнце припекало спину, а ветер трепал волосы. Ей представились восходящие потоки, птицы, кружащие в них, поднимающиеся все выше и выше, и инстинктивно ей захотелось отдаться на волю этих воздушных течений.