Месть Гиппократа
Шрифт:
Старуха ворвалась в комнату, словно вихрь. Халат распахнут, а ночная рубашка разорвана на груди.
— Там змеи! Они меня кусают, — прохрипела она.
— Какие змеи? Что ты, бабуля, загоняешься?
— Змеи. Видишь, кровь. — Она вытянула вперед левую руку. — Забинтуй.
Надя порылась в аптечке, достала бинт. Забинтовала ей пальцы.
— Ты сядь лучше, покушай. Успокойся. — Она обняла старуху за плечи.
Надя налила ей суп. Старуха села за стол и принялась есть, прижимая левую, «искусанную змеями», руку
Я сидела ни жива ни мертва. Мне было страшно. А старуха, отложив на время трапезу, схватила со стола нож правой рукой и, бросившись на меня, замахнулась со словами:
— А ты опять пришла, ведьма!
Я проснулась, когда нож вот-вот должен был в меня вонзиться.
Сердце неистово колотилось. Я села на постели:
— Фу, елки-моталки. Да что же это такое?
Сон как рукой сняло. Я решила подогреть себе молока.
Попив молока, я закурила.
— Странный сон. Уже вторую ночь не могу спать спокойно. Наверное, старею. Надо бросить кости.
Я поднялась и принесла вещие кости на кухню.
— Не спится мне, милые. Побеседуйте со мной, косточки. Подскажите, что происходит, — обратилась я к своим верным помощникам, перемешивая их.
Кости клацнули о пластиковую крышку стола:
20+25+8 — «Не позволяйте себе забыть прошлое, в противном случае вы совершите ошибку еще раз».
— М-м-м, — задумчиво пропела я. — Дело ясное, что дело темное. Вспомнить прошлое.
Я сложила кости в мешочек и задумалась.
Навязчиво повторяющийся сон, рекомендация костей не позволять себе забыть прошлое заставили мое серое вещество активизироваться. И я вспомнила. Это было так давно, что выветрилось из моей памяти.
Я знала эту сумасшедшую старуху. Она была бабушкой моей подруги Нади. Ее парализовало. Правая рука ее висела, как плеть. Но это тогда, когда она, что называется, была в себе. В эти моменты она меня обожала и очень приветствовала нашу с Надей дружбу.
Временами у бабы Жени, как говорится, ехала крыша. И вот тут начиналось. В такие моменты она меня считала ведьмой, которая приводит за собой в ее квартиру змей.
Я, как создание любознательное, пыталась найти к ней подход и в моменты помутнения ее рассудка. Иногда мне это удавалось. Уж очень интересно мне было знать, каким в эти моменты бабушка видит мир. Надя присоединялась ко мне. И мы, пряча улыбку, выспрашивали у старухи про ее видения.
Она поведала нам о змеином гнезде под ее кроватью:
— Там их тьма. Вишь, как руку покусали. Это все молодые змеи. А вот там есть одна старая змея — она меня никогда не трогает. Жалуется мне постоянно, что молодые ее замучили. А вот когда Хромой приходит, они все за ним — за ним по лестнице вниз так и покатятся… — Старуха говорила это с самым серьезным видом. А мы с Надей едва сдерживались, чтобы не расхохотаться.
Хромым баба Женя называла друга старшего Надиного брата, Саши. Тот действительно
А самым потрясающим в этой истории было то, что в моменты сдвига по фазе у старухи действовала парализованная рука! Она спокойно держала в ней ложку, потирала «искусанную змеями» левую руку.
Тогда все это волновало мое воображение. Мне до невозможности хотелось увидеть мир ее глазами, ощутить то, что она ощущает.
Потом баба Женя умерла. Я смотрела на сухонькую старушку, лежавшую в гробу, и меня сковывал ужас. Казалось, что она вдруг поднимется и с безумным взглядом бросится на меня.
Такая вот история. С Надей наши пути разошлись. События эти со временем забылись. Почему мне начала вдруг сниться баба Женя, я не знала.
— Чертовщина какая-то. Не представляю, что и думать.
У бабы Жени правая рука начинала действовать в моменты помутнения разума. Ангелина Васильевна, перед тем как захлебнуться в тарелке с супом, ела правой рукой. Во всяком случае, создается такое впечатление. А дальше ни тпру ни ну, как говорится. Ни одной светлой мысли. Хотя какие могут быть светлые мысли во втором часу ночи? Единственное, что могло прийти в голову, так это что у Ангелины Васильевны на момент смерти был непорядок с головой.
Ничего умнее я не придумала и отправилась спать.
Молоко сделало свое дело. Покрутившись немного в постели, я все же заснула.
Утром, конечно, подниматься было тяжело. Но мы с Ильей договорились встретиться в восемь. Встала я за полчаса до встречи, мигом собралась, решив, что позавтракаю в том самом кафе.
Он ждал меня у входа. Я пришла пешком. Светиться с машиной мне не хотелось, чтобы не осложнить себе жизнь в период слежки за Ильей.
— Привет.
— Здравствуй, Танечка. Ну что, едем к Гале?
— Илья, если ты не против, может, сначала перекусим? Я не успела позавтракать дома.
— Ах ты сонька-засонька, — улыбнулся он. — У меня идея получше. Мы позавтракаем у Гали. Хорошо?
Я согласно кивнула. А что? У Гали так у Гали. Деньги целее будут.
У Ильи тоже была «девятка», только вишневого цвета. Илья пояснил мне, что автомобиль нам лучше оставить на автостоянке у вокзала.
— Там дорога мерзкая. Только машину гробить.
— Понятненько, — горестно вздохнула я, не уточняя, что дорога тамошняя мне уже знакома, а заодно и паскудная собачонка во дворе. Маленький монстр, так сказать.
У калитки я остановилась и спросила Илью:
— А собаки у Гали нет?
— Да есть, кнопка. Но ты, Танечка, ее не бойся. Она ласкушка такая.
Ставить Илью в известность, что эта ласкушка вынудила меня тратиться на новые джинсы, я тоже, разумеется, не стала. Я просто сказала Илье:
— Тогда ты лучше придержи ее. С детства собак боюсь.