Месть колдуньи
Шрифт:
Уже уплывая в сон, он слышал, как его спаситель категорически запретил Альвеве здесь появляться:
– Нечего по замку заразу разносить, милочка! Арно прекрасно и сам со всем управится без всяких там не в меру наглых и нескромных рыжих девиц! Вон отсюда. Кстати, вас уже час, как по всему замку разыскивает герцогиня де Рианор! Вы уверены, что ей понравится, что вы пренебрегаете своими обязанностями, чтобы подкатывать к хворому гостю вашего хозяина? Если вас что-то не устраивает, дитя мое, то вы сможете подыскать себе менее хлопотное и полное правил место, например, любая таверна
Ведьма только зубами скрипнула с досады, но ослушаться не посмела. Генрих был дальним родственником хозяина дома, поэтому вредить ему было чревато неоправданно большими проблемами даже для нее.
– Как пожелаете, господин мой, – рыжеволосая бестия привычно натянула маску кроткой овечки. – Не надо так нервничать, боюсь, господин де Аверн будет не единственной жертвой свирепой простуды.
– Не болтай ерунды, Альвева! Молодому человеку надо было меньше хвост перед девицами распускать, и охота не имела бы для него столь неприятных последствий!
Впрочем, на этот раз вмешались некие силы, и никто, кроме многострадального Вальтера, не подхватил даже легкого насморка. Сам же сын герцога де Аверна тоже выздоровел на удивление быстро. Перед лекарским искусством Генриха де Тиорела, который совсем не зря получал щедрое жалование от более богатого и знатного родича.
Молодой де Аверн вскоре снова попал в загребущие лапки придворных дам, не отпускающих его из пиршественной залы хозяина замка до тех пор, пока он совсем не лишался голоса, а уставшие пальцы больше не могли перебирать струны ручной арфы.
Альвева с раздражением замечала, что между Абигайль и Вальтером уже проскочила та самая искра, которой у нее никогда не будет. Сердце черной ведьмы настолько очерствело от бесчисленных злодеяний и постоянного страха, что инквизиторы получат хоть малейшую зацепку и докажут, что это именно она и есть то самое чудовище, встреча с которым всегда оканчивалась для бедолаг фатально. Рыжеволосая искательница лучшей доли не останавливалась ни перед чем в надежде завоевать собственное место под равнодушным к людским бедам солнцем.
Объект ее тайной страсти делал все возможное и не очень, лишь бы их дорожки пересекались как можно реже и всегда в людном месте, желательно в присутствии короля и хозяина замка. Молодой человек прекрасно понимал, что попал в слишком лихой переплет, вырваться из которого будет сложнее, чем из обычной битвы или разбойничьей засады.
Увидеть Вальтера, прогуливающегося в саду, обнимая за плечи Абигайль. Парочка, не скрываясь, флиртовала. Молодой рассказывал спутнице какие-то курьезы из жизни королевского двора. Девушка заливисто смеялась, а в голубых, как февральское небо глазах под золотистой челкой было столько обожания, что Альвева скрипнула от злости и досады зубами и выпустила на соперницу хитрое проклятье.
Дочь герцога де Рианора вдруг побледнела, как полотно, и, потеряв сознание, стала оседать на землю. Вальтер подхватил бесчувственную спутницу на руки и торопливо заспешил к Генриху де Тиорелу, гадая, что же произошло.
Лекарь внимательно осмотрел неожиданно захворавшую дочь своего сюзерена и, что-то неразборчиво бормоча себе
– Вы слышали что-нибудь про Ландрийскую Черную Ведьму?
– Только досужие сплетни и испуганные шепотки по деревням, которых мы порядком наслушались, пока добирались до замка вашего господина.
– Вы в страшной опасности, молодой человек. Нет худшей доли, чем вызвать в сердце такой женщины жгучую ревнивую страсть, которую она почитает за любовь. Черная магия так иссушает сердце, что оно никогда не сможет испытать таких светлых чувств. Боюсь, что очень скоро вам придется выбирать: или отдать ей свои титул, богатства и деньги, или быть проклятым и принять все, что ниспошлет после этого судьба. Невеселое будущее, но, надеюсь, вы сделаете правильный выбор. Хотя, до полнолуния, до которого осталось еще полмесяца, колдунья вряд ли объявится. Подобные ей люди очень осторожны и предпочитают наносить удар именно тогда, когда находятся в полной силе, и никто не ждет подвоха.
– Только если узнаете, кто это, до того, как попадете к ней в когти. Отцы-инквизиторы уже три года пытаются отловить эту гадину, точно охотничья свора, несясь по следам ее кровавых преступлений, но безуспешно. У нее чутье острее, чем у матерого волка, как бы еще оборотнем не оказалась.
– Если бы она им была, то все было бы гораздо проще: укус или царапина, и я бы стал монстром, подобным этой бестии. Отцам-инквизиторам пришлось бы уничтожить меня, чтобы спасти местных крестьян от жестокой расправы.
– Наверно, вы правы, Вальтер. Будьте осторожны, мне не хотелось бы, чтобы ваш отец получил печальные вести о судьбе любимого наследника, которым так гордится. Это разобьет сердце вашим родителям.
– Проблемы лучше решать по мере их поступления, не так ли? – дождавшись утвердительного кивка собеседника, спросил прямо. – Что с Абигайль?
– Какое-то проклятие. У меня есть амулеты, которые могут его снять, но на это понадобится недели три. Хвала Всевышнему, оно совсем слабенькое: колдунья, видимо, не желает сейчас покидать эти места, поэтому обошлась с бедняжкой на удивление мягко.
– Король через неделю собирается возвращаться в столицу. Мне нужно переговорить с герцогом де Рианором наедине, без посторонних глаз и ушей.
– Вы решили посвататься?
Судя по тому, что молодой человек несколько смутился под проницательным взглядом лекаря, то сразу же понял, что правильно угадал намерения молодого де Аверна.
– Будьте предельно осторожны. Кто знает, как отреагирует черная ведьма на подобный ваш шаг.
Вальтер поблагодарил лекаря за совет и торопливо направился разыскивать хозяина замка, но так и остался ни с чем. Откуда ему было знать, что Альвеве приспичило потешить себя своим любимым развлечением? Ей очень нравилось так заколдовать коридоры замка, что любой, кто осмелился высунуть нос за порог собственных комнаты или покоев, хитрые чары заставляли наматывать круги вокруг одного и того же места, каждый раз возвращаясь в исходную точку. Рыжая зараза обладала весьма специфическим чувством юмора и считала смешными чужие страдания, а лучше смерть.