Месть королевы мафии

Дэвис Шивон

Наклоняюсь вперед, и мои глаза сверкают волнением.

— Представьте себе США, где всеми поставками наркотиков управляет «Комиссия». Мы станем крупнейшим рынком в мире, обслуживаемым двумя-тремя ключевыми поставщиками, которые продают только нам. Мы можем воспользоваться технологическими и финансовыми ресурсами, имеющимися в вашем распоряжении, чтобы оцифровать распределение и оплату таким образом, что мы останемся вне поля зрения и избавимся от необходимости отмывать так много наличных.

— Думаешь, что сможешь либерализовать наркотики? — в тоне Бена сквозит недоверие.

—

Не так, как мы узаконили другие части нашего бизнеса, но я считаю, что есть более разумный способ справиться именно с этим, что обеспечит нам большую защиту.

Я возвращаю свое внимание к остальным мужчинам за столом, которые все еще не полностью согласны с этой идеей.

— Это долгосрочный план. Не то, чего можно достичь в одночасье. Мы начнем с восстановления контроля в Нью-Йорке, создания новой команды и новых процессов, и как только дело будет сделано, поговорим о том, чтобы перейти в Нью-Джерси, Бостон, Чикаго и другие территории. Мы создадим рабочую модель и будем продавать ее до тех пор, пока все поставки не окажутся под нашим контролем.

Я делаю паузу, чтобы выпить еще один глоток воды, прежде чем продолжить.

— Итак, отвечая на твой вопрос, дон Аккарди, вот почему мне это нужно.

— Ты дала нам много поводов для размышлений, — говорит Бен, — и многое заслуживает внимания, но у нас есть одна ключевая проблема.

— Доверие, — предполагаю я.

Он кивает.

— Я знаю, что ты хорошо себя зарекомендовала. Я знаю, что о тебе говорят в семьях. Ты трудолюбива и выполняешь свои обещания. Но ты — чужая.

— И женщина, — добавляет дон Мальтиз.

Я нарочито опускаю взгляд на свою грудь, а затем поднимаю подбородок и кокетливо ухмыляюсь.

— Насколько мне известно.

— Женщины слабы, — отвечает он, одаривая меня самодовольной ухмылкой. — Их уважают только за то, что у них между ног, а не за то, что между ушей.

— Мизогиния. Какой сюрприз, — ворчу я, обводя кончиком пальца край своего бокала.

— Твои сексистские и эйджистские⁴ высказывания начинают утомлять, Роберто. Прояви к донне Конти уважение, которого она заслуживает, — говорит Бен дону Мальтиз, заслужив мое восхищение. В Беннете Маццоне есть много того, чем я восхищаюсь и что уважаю.

Жаль будет убивать его.

— Я понимаю, что доверие и преданность нужно заслужить, — говорю я, поддерживая разговор. — Я прекрасно понимаю, что то, о чем я прошу, — это большой риск для вас, поэтому у меня есть потенциальное решение, которое, думаю, вас устроит.

Я намеренно блуждаю взглядом по Габриэлю Греко.

Бен сидит, выпрямившись, на его лице мелькает понимание.

Я смотрю прямо на президента.

— Кажется, вы ищете невесту для Массимо Греко. Я выйду за него замуж и только потом буду решать всю ситуацию для «Комиссии», — устремляю взгляд на своего шокированного врага через стол, — с фамилией Греко.

Глава 4

Массимо

— Нет.

Облокотившись на спинку кресла,

я сталкиваюсь взглядом с братом, который продолжает настаивать.

— Нет?!

Габриэль подается вперед в своем кресле, опираясь локтями на стол.

Все еще странно видеть его сидящим на месте отца, за столом, который является семейной реликвией, в офисе, с которым у меня связаны исключительно плохие воспоминания.

Из его ушей валит пар, а ноздри дергаются, когда он смотрит на меня.

— Ты смеешь отказывать мне после всего, что я для тебя сделал? — рычит он повышенным тоном, что на него совсем не похоже.

— Я сказал тебе, что войду в бизнес раньше, чем планировал, и буду работать с тобой над передачей власти, но это не включает в себя женитьбу. Если я когда-нибудь женюсь, это будет женщина, которую я сам выберу.

Он ударяет кулаком по столу, чуть не разбив бутылку «Рипа Ван Винкля», стоящую перед ним.

— Отец был слишком мягок с тобой, — говорит он, качая головой и доливая в свой стакан еще бурбона.

Я отказался пить, потому что не планирую задерживаться здесь после того, как проведаю маму, и, в отличие от моего слабого, избалованного, ненаблюдательного брата, у меня нет личного водителя.

— Не принимай пренебрежение за мягкость, — я вцепился в подлокотники кресла, костяшки пальцев побелели. Максимо Греко была чужда нежность. Побои, которые я перенес в этом самом кабинете, — тому подтверждение. Не притворяйся, будто не помнишь.

Черт, я бы убил за выпивку, но желание вернуться домой пересилило эту потребность.

— Тебе повезло, что он не обращал на тебя внимания.

Габриель смотрит в пространство, погружаясь в воспоминания.

В воздухе повисает напряженная тишина. Мой брат поворачивает голову и смотрит на меня.

— Никто из нас не создан для такой жизни.

В моем случае я бы не согласился, но не спорю, потому что еще не готов раскрыть всю правду.

— Тебе повезло, что во время твоего правления у руля стоял дон Маццоне. Он умен и добился мира и процветания. Все могло бы быть гораздо хуже. Если бы папа, или Карло, или Примо были на твоем месте, они бы уже давно начали вражду с Беннетом.

— Они бы никогда не приняли его в качестве президента «Комиссии», — соглашается Габриель. — Особенно папа и Примо после того, как Маццоне жестоко убили Карло.

— Давай начистоту, брат, — говорю я, усаживаясь поудобнее. — Карло сам виноват. Если хочешь знать мое мнение, они оказали миру услугу.

Мне было всего четырнадцать, когда Карло убил Матео Маццоне и Леонардо Мессину, но я помню, какое облегчение испытал, услышав эту новость.

Мы не знали личности убийцы в течение многих лет, к большому сожалению папы. Когда тот узнал правду, то вместе с Джино Аккарди задумал обмануть Беннета, но все закончилось тем, что их убили вместе с кучей других донов и их наследников во время взрыва склада в Чикаго, организованного членами «Аутфит⁵», которые все еще были верны ДеЛукасам. Это было полнейшим дерьмом, и именно так Габриэль стал доном, хотя у него не было ни малейшего желания. Это место должно было достаться Карло или Примо, как старшим сыновьям.