Месть мертвеца

Харрис Шарлин

Я понятия не имела, что сказать. Просто стояла и ждала. Я бы села в машину, но Толливер держал в руке ключи. Легкий туман начал сгущаться, превратившись почти в дождь. Я чувствовала себя несчастной.

В конце концов Толливер выпрямился и, не сказав мне ни слова, щелкнул центральным замком. Я шагнула с тротуара к дверце со стороны пассажирского сиденья, открыла ее и залезла внутрь, а потом закрыла за собой. Слава богу, что у меня была сломана левая рука.

Все так же молча Толливер перегнулся через меня, чтобы натянуть мой привязной

ремень и застегнуть его.

— Куда? — спросил он.

— В клинику доктора, — ответила я.

— Тебе больно?

— Да.

Он сделал глубокий вдох. На мгновение задержал дыхание. Выдохнул.

— Прости, — сказал Толливер, не пояснив, за что извиняется.

— Хорошо, — кивнула я, не вполне уверенная, почему мы стоим.

На сей счет у меня было несколько идей. Некоторые из них более пугающие, чем другие.

Толливер заметил, где находится клиника доктора, во время одной из поездок в больницу и обратно. Красный кирпичный дом, где принимал доктор Томасон, был маленьким, но на парковке перед ним стояло не меньше шести машин. Я вошла, предчувствуя долгое ожидание.

Человек, который не был моим братом, подошел к окошку, сказал сидевшей за ним женщине, кто я и что меня осматривал этот доктор в отделении неотложной помощи.

— Мы должны записать ее, милый, на это уйдет немножко времени, — ответила женщина, возвращая очки на нос.

Она слегка похлопала обрызганные лаком волосы, чтобы убедиться — прическа все еще в хорошей форме. Толливер пустил в ход свою старую магию. Он пошел обратно с формами, которые надлежало заполнить.

— Очевидно, у нас уйдет масса времени, чтобы это сделать, — сказал он, обращаясь ко мне.

Я сидела в голубом пластиковом кресле у дальней стены, и он присоединился ко мне.

В приемной кроме нас сидели молодая мать с ребенком, который, по счастью, спал, пожилой мужчина, пристроивший перед собой ходунок, и очень нервничающий подросток, из породы тех, кто покачивает ногой.

Медсестра в зелено-голубой одежде подошла к двери и позвала:

— Сейли и Лаперла!

Молодая мать, сама почти подросток, встала, баюкая младенца.

— Интересно, знает ли она, что «Ла перла» — это бренд нижнего белья, — пробормотала я Толливеру, но он едва улыбнулся.

Мальчик передвигался с кресла на кресло до тех пор, пока не оказался близко к нам — там, откуда можно было вести беседу.

— Это вы нашли тела? — спросил он.

Мы с Толливером посмотрели на него. Я кивнула.

Теперь, сказав мне, кто я такая, он растерялся, не зная, что еще сказать.

— Я знал их всех, — в конце концов сказал он. — Они были хорошими мальчишками. Ну, может, у Тейлора время от времени были проблемы. И у Честера, он разбил новую «импалу» своего папы. Но мы вместе ходили в церковь Горы Ида, в юношескую группу.

— Все вы?

— Кроме Дилана, он католик. У них есть своя юношеская группа. Но люди остальных вероисповеданий, они все ходят в Гору Ида.

В

обычное время мне бы наскучила такая беседа, но не сегодня.

— Ты читал сегодня газету? — спросила я.

— Угу.

— Ты когда-нибудь встречался с теми двумя мальчиками, которые были не из вашего города?

— Нет, никогда, — удивился он. — Никогда о них даже не слышал. Думаю, они путешествовали автостопом или что-нибудь вроде того. Они были издалека.

Я не прочла всю историю целиком. «Издалека» для этого мальчика могло означать Кентукки или Огайо. Он имел в виду только, что эти двое не принадлежали к жителям городка, были не из Северной Каролины.

Вышла молодая мать, теперь ее ребенок плакал. Она на минутку остановилась у окна, потом ушла на улицу. Я видела, что дождь усиливается. Ей придется бежать к машине.

Медсестра выкликнула старика, который медленно и осторожно встал и, шаркая, вошел в кабинет с помощью ходунка, на передних ножках которого были закреплены разрезанные теннисные мячики. Они придавали ходунку изящный вид. Как только он вошел в дверь, медсестра выкликнула также:

— Рори!

Наш собеседник вскочил и поспешил за стариком.

Теперь, когда мы остались одни, я думала, что Толливер со мной поговорит, но он откинулся на спинку и закрыл глаза. Он нарочно закрывался от меня, и я не знала, как это понять. Если он злился из-за какого-то неведомого мне разногласия, тогда и я могла на него злиться. Если я чем-то его обидела или он таил какое-то личное, неизвестное мне, горе, тогда я хотела ему помочь. Но если он настаивает на том, чтобы вести себя глупо, тогда пусть варится в собственном соку.

Я прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Мы, наверное, выглядели, как призовые идиоты.

Примерно десять минут спустя старик выбрался из кабинета, и Рори промчался мимо него, чтобы придержать для него дверь.

— Укол от аллергии! — жизнерадостно крикнул он, пока старик шаркал мимо него.

Я не поняла, объяснял ли он, зачем сам сюда приходил или зачем приходил старик, но кивнула в знак согласия.

Медсестра снова открыла дверь. Она была хорошенькой, ухоженной женщиной лет сорока пяти, с темными волосами и яркими голубыми глазами. Такая здоровая и жизнерадостная, что я почувствовала себя лучше, просто глядя на нее.

— Мисс Коннелли, — сказала она и с любопытством посмотрела на нас.

Толливер вскочил на ноги и потянулся, чтобы помочь мне встать. Это было ужасно странно. Я взяла его руку, и он потянул меня вверх.

Медсестра проводила нас в приемный покой, взвесила меня, измерила рост и давление, которое оказалось в полном порядке. Потом начала задавать вопросы. По большей части они повторяли те, что значились в форме, и те, что задавали мне в больнице.

— Вы хотите повидаться с доктором Томасоном только для того, чтобы проверить свое состояние после травм? — Она говорила с легким сомнением.