Месть Монтесумы

Гаррисон Гарри

– Из вас получится хороший агент, хоть вы и не убийца, Хоукин. – Соунз поспешил прочь.

Тони втиснулся в машину, с удобством расположившись рядом с Елизаветой Злотниковой, все еще державшей поддельное полотно.

– Челлини в целости и сохранности возвращается в Италию. У тебя в руках все, что осталось от да Винчи. Остальное на самом деле погибло при бомбежке. Похоже, до него никому нет дела, так почему бы тебе не

оставить картину себе?

– Это очень любезно с твоей стороны, Тони. Фрагмент, анализы, невероятная ценность. Извини, что я говорила про тебя плохие вещи. Будешь в Нью-Йорке – непременно заходи в гости ко мне в музей.

– Я сделаю лучше. Я приглашу тебя куда-нибудь. Ты играешь в пинг-понг?

– Что?..

– Ничего. На обед, в театр, поедим вместе.

Он пожал ей руку, и она ответила крепким пожатием. Тут поднялся рев, будто их окружал рассерженный рой чудовищных ос, – это заводилась шеренга мотороллеров, напрочь заглушив жалобы матросов, на веслах выводивших неуклюжий катер в море.

Глава 18

– Вы получите благодарность в приказе, – сообщил Соунз.

– Да не нужна мне никакая благодарность, – возразил Тони. – Я хочу только одного, спокойно удалиться. Нет, сынок, уж я-то знаю, что большие золотые значки ФБР продаются по доллару девяносто восемь. За свои двадцать центов все, что ты можешь приобрести, это шоколадную ручную гранату.

– Это не так-то просто, Хоукин, вам бы следовало это понимать. Вы весьма осведомлены о работе ФБР, вы опытный полевой агент, и, кроме того, Сам считает, что вы проделали великолепную работу.

– Чудесно, так почему бы Самому не отпустить меня?

– Тсс!– одним уголком рта прошипел Соунз. – Не годится, чтобы она вас слышала.

– Вот и еще причина, чтобы уйти. Что, Софи, отличный долгий перерыв на ленч, затянувшийся на четверть часа дольше положенного?

– Вы не поверите, обслуживание такое скверное, что я едва дождалась, и не надо меня обвинять, а?

– Да не обвиняю я никого. Распоряжайся здесь, я буду у себя в кабинете. – Шагая по коридору прочь, Тони ткнул большим пальцем в сторону массивной фигуры Софи Файнберг, трудолюбиво торгующей раскрашенными портретами, дактилоскопическими наборами, карамельными патронами. – Пусть она занимает мое место, а я лучше вернусь в Национальную

галерею. Дело известно ей ничуть не хуже, чем мне. А может, и лучше, поскольку она читает мою почту раньше, чем я.

– Она не может. Она внедренная, двойной агент, мы за ней присматриваем.

– Так я и знал! Держу пари, она работает на ЦРУ?

– Она хочет, чтобы вы так думали, но на самом деле она первым делом доносит обо всем в казначейство. Знаете, там все еще расстраиваются из-за тех ста долларов, я видел приказы, которые они ей передали.

– Готов спорить, она даже не еврейка.

– У вас острый глаз настоящего агента, Хоукин, я говорил Ему. По-настоящему ее зовут, мы полагаем, Мэри О'Брайан, а второе – из легенды, с которой она внедрялась в Б'най Брит.

– Куда мы идем? Мы только что прошли мимо моего кабинета.

– Секрет. Я не могу ничего сказать, пока мы не перейдем в секретную часть здания.

– Но хоть намекнуть-то можете? Я иду на расстрел?

– Обычно чувство юмора для агента недостаток, однако в вас я это качество ценю. Больше я ничего сказать не могу. Ваш ранг на государственной службе будет повышен на одну ступень…

– С соответствующей разницей в зарплате?

– Естественно. А еще вы получите личную похвалу за работу, проделанную вами во время операции «Лютик». Хоть мы и потеряли Дэвидсона, операция признана успешной, его убийца отбывает заключение в мексиканской тюрьме, а ЦРУ до сих пор расхлебывает последствия своей провальной работы по устранению тела Дэвидсона. Хиггинсона перевели. Он открывает новый филиал «Коронел Гландерс» в Сантьяго, Чили. Там очень холодно.

– Все это мило, но что тут такого секретного, чтобы это нельзя было сказать внизу? – Они вышли из совершенно секретного лифта и быстро пошли по звуконепроницаемому коридору.

– Я не мог вам сообщить подробности, а еще, мой мальчик, я вам завидую. Я же сказал, личная похвала, вы слышали? Личная. Теперь вы воистину член семьи.

Они остановились перед большими золочеными двустворчатыми дверями, медленно распахнувшимися перед ними. Излившийся оттуда луч золотого света охватил их своим сиянием.

С поднятыми головами они шагнули вперед, навстречу пению далеких фанфар.