Месть Мориарти
Шрифт:
Преподать урок этому заносчивому Смиту. Будет ли дочь достаточной компенсацией за нанесенное оскорбление? В поезде его возможности ограничены, но, может быть, по приезде в Лондон ему удастся склонить Гризомбра и Шлайфштайна к показательному ограблению? А ожерелье подарить потом Аделе? Бизнес есть бизнес, и идея кражи в Лондоне — вкупе с возможностью поквитаться со Смитом — возбуждала его уже не меньше, чем мысль о сладких забавах с роскошной красавицей.
Оставалось только дождаться полуночи. После обеда к нему в купе наведался Бенно.
—
— Не глупи. Все произошло на публике и из-за пустяка.
— Он оскорбил вас. Я видел, как вы расправлялись с люди за меньшие проступки.
— Если с ним что-то случится в поезде, все подумают на меня. Calma, [58] Бенно, у меня вовсе нет желания привлекать к себе внимание. А планы на англичанина есть.
— И на его дочку тоже? — ухмыльнулся Бенно.
58
Успокойся.
Санционаре не ответил. Зачем посвящать такую мелочь, как Бенно, в свои тайные желания? Интриг и соперничества в криминальном мире Италии хватало с избытком. Малейшая щель в броне, и твои недоброжелатели мгновенно ею воспользуются — не успеешь и глазом моргнуть, как лишишься и силы, и влияния.
Миновала полночь. Санционаре выглянул за дверь — никого. Он выскользнул из купе и, покачиваясь вместе с поездом, направился по коридору к соседнему вагону. Было полутемно, но найти купе номер четыре не составило труда.
Она ждала его, как он и представлял, — в почти прозрачном пеньюаре, под которым не было почти ничего.
— Я так рада, что вы пришли, — с очаровательной хрипотцой в голосе прошептала она. «Добрый знак», — подумал Санционаре.
— Разве мог я отказать после такого приглашения? — Он положил руку на ее запястье.
— Отец был непростительно груб. А вы невероятно терпеливы. Если бы все держались с ним так же. Здесь, в Италии, бывали случаи, когда я всерьез опасалась за его безопасность. Пожалуйста, садитесь. — Она жестом указала на расстеленную постель.
— Моя дорогая Карлотта. — Слова давались ему с трудом. — Чем я могу вам помочь? — Его рука осторожно передвинулась выше. — Ваш отец обращается с вами возмутительно бесцеремонно. Я со своей собакой не позволяю себе такого тона.
Она слегка отодвинулась.
— У вас есть собачка, синьор Санционаре? Как мило. Я всегда хотела песика.
— Это образное выражение, моя дорогая. Я желал бы помочь вам.
Он опустился на кровать, все еще держа ее за руку.
— Мне не нужна помощь, синьор Санционаре. Я лишь хотела поблагодарить вас, приватно, за проявленное понимание.
Санционаре кивнул.
— Знаю, cara mia.Я знаю, как недостает такой женщине, как вы, общества настоящего мужчины. Как трудно ей рядом с больным отцом. Он — просто зверь.
Она
— О, нет, сэр. Это не так. Да, смерть моей матери стала для него тяжелым ударом, от которого он еще не оправился, но это пройдет.
Мориарти слушал этот разговор, прижав ухо к двери. Постояв так некоторое время, он улыбнулся, кивнул и двинулся в сторону вагона Санционаре, зная, что Карлотта удержит итальянца ровно столько, сколько требуется.
В коридоре не было ни души. Притихший, поезд катился сквозь ночь. Время от времени в темноте за окнами мелькал свет какого-нибудь домика или коттеджа, обитатели которого засиделись допоздна.
За обедом ему даже не пришлось особенно притворяться. Италия никогда не была его любимой страной, и здешняя кухня не доставляла большого удовольствия. Да, Рим с его фонтанами и узкими улочками в тени кипарисов — красивый город, но с Лондоном ему не сравниться. Единственным, что примиряло Профессора с тяготами и лишениями этого путешествия, было удовольствие от реализации плана в отношении Санционаре.
Вот и купе итальянца. В полутемном, наполненном стуком колес коридоре по-прежнему ни малейшего признака жизни. Он осторожно повернул ручку, толкнул дверь плечом и переступил порог.
— Увидев вас в первый раз в Риме, я сразу понял, что мы — родственные души, — распинался Санционаре.
— Это хорошо. — Карлотта успела отступить к дальнему краю постели. Санционаре приблизился к ней еще на полшага. Ладони его вспотели, грудь стеснилась, и воздух с трудом проходи через горло. — Приятно знать, что у тебя есть друг.
— Я могу быть не только другом, Карлотта. Я могу быть больше, чем другом.
— Пожалуйста, тише. — Она приложила пальчик к губам. — Мне бы не хотелось, чтобы отец обнаружил вас здесь. Вы же понимаете, что я не из тех, кто принимает мужчин по ночам.
— Поверьте, я прекрасно вас понимаю. — Придвинувшись к краю постели, Санционаре привстал, словно намереваясь прижать девушку к окну. — Вам нечего бояться. И нет причин чувствовать себя виноватой. Есть желания, которые сильнее нашей воли. Идите же ко мне, Карлотта. — Он раскрыл объятья.
Дальше отступать было некуда — за ее спиной оставалось только темное окно.
— Синьор Санционаре…
— Луиджи, bambina, [59] Луиджи. Со мной не надо кокетничать.
— Я не кокетничаю. — В ее голосе прорезалась отсутствовавшая прежде пронзительная нотка. — Мне кажется, вы ошибочно истолковали мои намерения. О… — Рот ее широко открылся, глаза округлились, словно она лишь теперь поняла цель его визита. — Так вы думали, что я пригласила вас, чтобы… — Голос снова сорвался.
59
Девочка.