Месть на возмездной основе
Шрифт:
– Это кто там не дает мне с врагами народа бороться… – недовольно проворчал милиционер. – Да? – небрежно бросил он в трубку.
Внезапно Ковалев вскочил и выпрямился, лихорадочно застегивая левой рукой верхнюю пуговицу. Лицо приобрело неестественное испуганное выражение, посиневшие губы задрожали…
– Есть, товарищ полковник! Так точно! – отрапортовал он. – Будет исполнено, товарищ полковник!
Бросив трубку на аппарат, милиционер упал на стул и раздраженно сплюнул в мусорную корзину. Смерив меня печальным взглядом, майор достал папиросу из картонки "Гвардейских" и чиркнул спичкой. Руки
– Не повезло мне, Котов, – вздохнул Ковалев. – Не я тебе зеленкой лоб намажу… велено передать тебя товарищам из МГБ.
Мои брови удивленно взметнулись вверх. МГБ? На кой черт я им сдался? Можно сказать, до этого момента день складывался относительно удачно. Да, попытали бы, расстреляли бы. С кем не бывает? У меня такое постоянно случается. А вот товарищи из МГБ – это уже серьезно. И ничего хорошего оно не сулило.
Кончик носа зачесался еще сильнее, но удовлетворить потребность я не смог. Руки оставались закованными за спиной.
– Давай перо, – предложил я. – Напишу тебе чистуху…
– Не-не, – замотал головой Ковалев, поперхнувшись дымом. – На кой черт мне тепеть эта твоя чистуха сдалась? С тобой вообще не велено разговоры разговаривать!
– Сигарету, хотя бы, дай…
– Не положено!
Ждали мы недолго. Дверь распахнулась без стука и в кабинет вошли двое. Оба – выбриты до синевы, в одинаковые темно-серых костюмах, идеально отутюженных. Стрелки на брюках – что бритвы. Порезаться можно. Накрахмаленные воротники рубашек прямо слепили своей белизной, выдавая гостей из Москвы. Местные так не выделываются, чтобы не выделяться. А такого чекиста за километр видно.
Один, что постарше – худощавый. Высокий, с резкими, неприятными чертами лица, глубоко посаженными пронзительными глазами. Смотрел он ими, словно ощупывал. Я этот взгляд прямо кожей ощутил. И печенкой. Именно печень, обильно сдабриваемая алкоголем, подсказала, что ей сегодня достанется. И точно – не выпивки.
Второй, что помоложе – пониже. Но недостаток роста с лихвой компенсировался шириной плеч, пиджак на которых надулся, будто внутрь напихали воздушных шаров, бессовестно отнятых у детей в парке. Морда – круглая, угрюмая. Не отягощенная интеллектом. И короткая стрижка ежиком.
– Здравия желаю, товарищи… – вскочил майор.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – оборвал чекист. – Этот?
– Этот, – поспешно закивал Ковалев. – Этот самый. Ух, вражина… я б его рожей к стенке и пулю в лоб длиннющей такой очередью, чтобы неповадно было!
– Ключи? – потребовал старший.
Трясущимися руками милиционер вынул из кармана ключ от наручников и вложил его в протянутую ладонь.
– Э! – возмутился я. – Товарищи! Вы, вообще, кто такие? Ковалев, ты чего? Даже документы не посмотришь?
– Климов, покажи человеку документы, – спокойным, ровным, каким-то усталым тоном, произнес высокий.
В ту же секунду я ойкнул от удара по печени. Удар хороший, поставленный. Чувствовался опыт. Я мысленно выругал свою интуицию за то, что в очередной раз не подвела меня. Могла бы соврать, подарить мгновение надежды…
– Достаточно? – поинтересовался старший.
– Печать не разглядел… – процедил я сквозь зубы.
– Климов…
Второй
– Свои показать? – спросил первый, пожелавший остаться безымянным.
– Не стоит, – прошипел я. – Верю!
Здоровяк бесцеремонно схватил меня за шиворот, поставил на ноги и толкнул в спину, направляя к выходу. Нет, у ментов сервис лучше был. Те сами дотащили… на чай Климову точно не дам.
Глава 5
Меня, как мешок картошки, запихнули на заднее сиденье ЗИМа. Рядом устроился Климов. Он же, вероятно, решив, что отпечатки подошв будут хорошо смотреться на моих брюках, пару раз саданул ботинком. Да я зла на москвича не держу – работа у него такая, нервная. Неназванный МГБшник разместился на переднем месте, рядом с водителем, и развернул зеркало, через отражение сверля своими холодными глазами безмятежную синеву моих очей.
– Слава, пойди, покури пока, – приказал старший.
Шофер молча кивнул и с готовностью покинул салон. Подняв воротник пиджака, нахохлившись под мелким, противным дождем, словно воробей, парень встал на тротуаре чуть поодаль. Похоже, курить-то ему как раз и не хотелось…
– Котов, сюда смотри, – щелкнул пальцами безымянный, привлекая мое внимание. – Вчера у тебя была гражданка Кашнир…
Я не особо понял, вопрос это, или утверждение. Звучало, как утверждение, но с товарищами из МГБ ни в чем нельзя быть уверенным. Я лишь пожал плечами, предусмотрительно отодвинувшись подальше от здоровяка. Отпираться было бесполезно, да кто его знает, какого ответа от меня ждут и что взбредет в голову Климову. Ударно трудясь, я за одно только утро уже выполнил план по синякам и ссадинам на весь день, а ставить стахановские рекорды в столь шкурном деле я не намеревался.
– О чем вы разговаривали?
– О многом, – ответил я. – В основном – осуждали империалистическую политику капиталистических стран, но это я помню смутно. А, да! Что я помню хорошо – она воскликнула "какой большой". Дальше было много "ах" и "еще". И, наконец "и это – все?"
– Не складывается у нас с тобой разговор, – покачал головой чекист.
Погремев коробкой "Москвы", как детской погремушкой, москвич достал сигару и медленно, с наслаждением, втянул носом запах табака. Климов, так и не дождавшись распоряжений начальства, решил проявить инициативу и резко ткнул меня кулаком в живот.
– Сука! – прошипел я.
Можно же как-то по-человечески! Налили бы стопочку, дали закусить, сигарету – и дело бы пошло! Зачем так-то?
– Повторить вопрос?
– Не надо… – процедил я сквозь зубы. – Девчонка была убеждена, что ее отца убили. И считала, что кто-то пытается убить ее.
– Что еще?
– Вероятнее всего, убить ее пытается тот же, кто убил и генерала.
– Умозаключение, достойное Шерлока Холмса, – криво усмехнулся худощавый. – Еще?
Я не вполне разобрался, кому было адресовано это "еще" – мне или Климову. Касательно тех многих "еще", что звучали ночью, сомнений не было. А здесь – были. И, похоже, не у меня одного. Крепыш решил перестраховаться и кулак прилетел снова, в то же место.