Месть невольницы. Истинная для дракона
Шрифт:
— И что она?
Отсмеявшись, Арсель ответил.
— Зависает каждый раз, но отзывается. Жаль, ты не видела её лицо! Я готов смотреть на это вечно. А самое забавное, что она ему улыбается. Я вообще не видел, чтобы она улыбалась. А с ним так говорит официально, ещё «Ваше высочество» обращается, но по голове гладит. Умора. Кажется, у этой злючки всё же есть сердце.
— Надо же… А я думала, не отправить ли её в монастырь. Всё ждала, что она пойдёт жаловаться на меня… ему…
Брат стал серьёзным, а вслед за ним и Азар.
— Он
— Ты в это веришь?
— Верю.
— Я раньше тоже верила…
Она вздохнула и задумчиво провела пальцами по шее, то украшение пока так и продолжала носить. Будто на память. Азар вздрогнул.
— Ты так и боишься его?
— Немного, он эгоист до мозга костей… Не бери в голову, выражение такое. В общем, кроме себя ничего не видит.
— Мне кажется, он сожалеет…
— Мне тоже так кажется. Но он же прекрасный политик. Сыграть может что угодно. Я видела его блестящую игру не раз…
Да! Он играл с ней! И сейчас умирает каждый раз, вспоминая это. И то, как говорил о ней с Эдвардом. Как смеялся над её чувствами и мечтами. И то, как поступал…
— А если это правда, и он сожалеет, ты бы простила?
Азар весь целиком превратился в слух. Пожалуйста, пожалуйста…
— Нет. Такое нельзя забыть. Я выла в том подвале, умоляла, звала его, а он потом просто бросил меня там одну. Просто прошёл мимо. Будто меня нет. Будто меня и вовсе не существует…
Арсель побледнел.
— Ты не рассказывала…
— Ой, прости. И не стоило. Так. Закрываем тему.
Горло Азара сжали слезы. Почему он вообще всё ещё надеется на прощение? Почему решил, что это возможно? Простил бы он подобное? Никогда. Никому. И если раньше её сердце было больше и добрее, чем его, то теперь от него едва ли что-то осталось.
И это он разбил. Не кто-то.
Азар хотел уйти. Он уже твердо решил, что проведёт сегодняшнюю ночь один. Даже если снова будет корчиться в судорогах без неё. Пусть. Он заслужил. Но тут услышал отрывок вопроса.
— … осталась с ним?
— Не знаю…
— Но Эммили, ты говорила, что если любишь, то можно простить всё.
— Говорила.
— Так это неправда?
— А с чего ты взял, что я люблю? Да и что прощать? Он не только обидел меня. Он меня уничтожил… А я просто хочу жить. Снова. Радоваться чему-то, видеть разные цвета, а не всё серое. Хочу ощущать запахи и все эмоции полностью. И не быть калекой. Даже после вчерашнего, теперь меня отпустило, и опять всё поблекло.
— А как думаешь, для этого нужно восстановить связь?
— Нет. Думаю, для этого нужно снова полюбить.
— Его?
— Да хоть кого-то.
— Ты любишь меня и Амана.
— Это другое.
— Значит, его… Почему не хочешь говорить со мной честно?
— Может не только с тобой, но и с собой?… Мне правда сложно. Не знаю, как поступить правильно. Понимаю, что нельзя доверять, что нельзя подпускать близко. Но словно только он может вылечить меня. Будто кроме него
— Я поддержу тебя в любом случае. И ещё… Ты не бойся. Больше я не позволю ему тебя обидеть. Если хочешь быть с ним — будь, а я тоже буду рядом. Никогда тебе больше не придётся бояться и быть одной. У тебя всегда останусь я. И Аман. Не бойся, Эммили. Он больше никогда тебя не обидит. Мы не позволим. Ты можешь его любить снова, если захочешь…
— Спасибо, мой хороший. Давай поменяем тему?
— Давай, — улыбнулся брат и так быстро переключился. — Помнишь ты рассказывала про праздник на твоей родине, когда люди украшают дерево и веселятся? — Глаза младшего принца опять горели азартом.
— Да, Новый год называется, но он уже прошёл.
— Ну и что, давай устроим его здесь? Будет бал… — В его голосе послышалось мечтательные нотки, и Эммили снова тепло улыбнулась.
— Кажется, будь твоя воля, бал бы у нас был каждый день…
Арсель снова весело расхохотался и закружил её, продолжая звонко смеяться.
Будто всё в порядке, будто даже всё хорошо, будто он в своём праве веселиться и шутить с ней, и никогда прежде ни с кем их них не случалось ничего плохого…
Азар же стоял за дверью и его скручивало от бессилия. Она настолько боится его, что соглашается принять его только при поддержке брата. Только с условием, что он будет рядом и поддержит, если Азар вновь причинит ей боль.
Решение о том, будет ли он жить, принимают без него.
И если бы не страховка в виде брата, то она не решилась бы, да? Вдруг он осознал, что даже если брат делает это не для него, точнее, точно не для него, а ради её счастья, благодарен ему именно Азар. Так сильно, как прежде благодарен был только ей…
Он открыл дверь и влетел в комнату. Арсель сразу закрыл собой Эмми, когда он вихрем оказался рядом. Наверно понял, что он слышал их разговор и думает, что он зол. И снова защищает её от него. Считает монстром.
Пусть. Неважно.
Он сказал, что поддержит её. Ему она верит. И вместо того, чтобы забрать её себе, напугать ещё больше, брат обещает ей защиту. И буквально толкает в его объятия.
Азар крепко обнял Арселя, сцепив руки на его спине. Впервые в жизни. И брат сначала опешил, а потом тоже неуверенно обнял его в ответ. Азар же наконец почувствовал, что у него есть настоящая семья.
Сын, брат, его Эмми… Ведь она же его? Стоит за спиной Арселя, но смотрит на него. В его глаза. И, кажется, он видит в них её еще не твердое, но уже почти решение. Она медленно приближается и прижимается к Арселю сбоку, но её руки на его плечах всё равно немного касаются Азара.