Месть нибелунгов

Хольбайн Вольфганг

— Поедать этих птиц было бы расточительством. Это одна из величайших тайн кузнечного искусства, — сказал Виланд. — Если ты хочешь, чтобы твой меч был крепче, чем металл, из которого он сделан, то нужно сначала накормить уток металлической стружкой.

— Зачем? — спросил Зигфрид. — Насколько я могу судить, из их тела железо выйдет таким же, каким оно в него попало.

Виланд покачал головой.

— Поверь, ты ошибаешься, мой добрый Зигфрид. В кишечнике этих глупых уток металл алхимически изменяется. Когда ты

отделишь железо от их помета, оно станет крепче, чем ты мог бы себе представить.

У Зигфрида не было оснований сомневаться в утверждении Виланда, каким бы странным оно ни казалось. Принц с любопытством наблюдал за утками в клетке. Когда он протянул к ним руку, птицы попытались его ущипнуть.

Зигфрид с Виландом распилили металл на стружку и, перемешав ее с овсом и пшеницей, скормили уткам. Они прождали некоторое время, пока птицы не исторгли из себя помет с железом. Вонь стояла чудовищная, но горн выжег весь помет, так что осталось одно железо. Оно было необычайно бледным, словно его отполировали еще до ковки.

Зигфрид переплавил железо в форме и поднял молот, чтобы заново выковать Нотунг. Это длилось в десять раз дольше, чем требовалось для всех мечей, которые он ковал раньше. Искры летели в небо, и металл буквально кричал, сопротивляясь молоту.

— Молодец, дружище, — похвалил его Виланд. — Не отступай. Нотунг всегда рождается в боли.

В какой-то момент Зигфрид перестал ощущать мышцы в руках. Голова у него раскалывалась от грохота, глаза болели от мерцающего раскаленного железа. Виланду пришлось схватить его за плечи и оттащить от наковальни, когда работа была сделана.

— Все в порядке, — сказал кузнец богов.

Зигфрид нехотя опустил молот и отбросил в сторону щипцы.

— Нотунг… — выдохнул он.

— Ты выковал его еще сто ударов назад, — довольно усмехнувшись, произнес Виланд.

Великан взял раскаленное лезвие и опустил его в небольшой ручей неподалеку от горна. Послышалось шипение, и в воздух поднялось облако пара, словно от гейзеров, которые Зигфрид видел в Исландии. Впервые за столь долгое время принц подумал о чем-то другом, кроме своего задания.

Ксандрия.

Он даже не вспоминал о Ксандрии!

— А теперь проверка предков, — прервал Виланд его мысли.

Великан вырвал у себя на голове толстый черный волос и бросил его в воду. Волос медленно поплыл, а кузнец опустил острие Нотунга в ручей, прямо на пути волоса. И лезвие разделило его по всей длине на две части!

— Ух ты! — в восторге воскликнул Виланд и бросил по-прежнему смущенному Зигфриду его меч. — Сразу видно, что это хорошая работа!

Поймав меч, принц взвесил его на ладонях. Меч был приятным на ощупь, теплым, придающим уверенность. Он был настолько хорошо сбалансирован, что Зигфрида так и влекло вперед, вслед за мечом. Меч дарил ему ощущение силы и справедливости.

И власти.

—

Теперь у меня есть все, чтобы доказать мое наследное право, — сказал Зигфрид, любуясь мечом, как любовался когда-то телом своей королевы.

Он направил острие меча к небу.

— Нотунг не станет ждать, как и твоя судьба, — заметил Виланд. — Но подумай о том, что не всегда нужно принимать какое-то решение. Иногда мудрость состоит в том, чтобы покориться неотвратимому.

Зигфрид задумался, глядя на великана.

— Ты самоотверженно помогал мне, когда я не знал, что делать. Чем я могу отблагодарить тебя?

Виланд отмахнулся.

— Мне было приятно поучаствовать в создании столь гордого оружия. Боги уже давно не ценят такое искусство. Если когда-то твоим сыновьям придется перековывать Нотунг, присылай их к старому Виланду. Пока есть время до Рагнарёка, я готов их учить.

Зигфрид протянул ему руку.

— Если все будет по-моему, то меч больше никогда не сломается пополам.

Говорить больше было не о чем. Заново разгоревшаяся страсть к Ксандрии влекла принца вперед, и он направился к берегу, где его ждал кораблик.

Виланд, который долго смотрел вслед принцу, внезапно погрустнел. Он прекрасно осознавал истинную ценность таких вещей, как Нотунг.

— Этот меч всегда ломается надвое. Таков порядок вещей.

Затем он услышал тихий голос, который молчал с тех пор, как Зигфрид явился на остров Баллову. Голос, обладателю которого все это уже довелось пережить.

— Ах, Регин, — пробормотал Виланд. — Что же мне было делать? Отказать Зигфриду в помощи? Ведь его отец тоже не послушал тебя.

Немного поговорив с Регином, он кивнул.

— Конечно, добром это не кончится. Так бывает всегда.

Они пришли из Межмирья, где не было ни врат, ни границ, ибо так приказал Один. Они взобрались по мировому древу Иггдрасил от корней вверх, пробились через пласт земли, находя путь сквозь трещины в земной коре. Их черные голые тела были не больше, чем тела детей, из их гнилых ртов сквозь желтые зубы вырывалось дыхание Утгарда, а руки, переходившие в когти, могли покорить любую крепость. Они не разговаривали, но знали, чего хотят. Они не имели оружия, но их количество само по себе было оружием.

Хватило бы и тысячи этих непривычных к солнечному свету существ, чтобы легко завоевать Ксантен. Две тысячи лишили бы людей любой надежды на сопротивление. И все же Один призвал пять тысяч демонов, поскольку ему нравилось наблюдать за тем, как их орды копошатся в царстве людей, как они гоняются за этим высокомерным племенем, как они кусают их, вырывая куски плоти из мягких тел. Женщины, мужчины, дети, коровы, лошади… демонам нравилось охотиться за всем, что еще жило, и они не оставляли свою добычу до тех пор, пока она не испускала дух.