Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
– Ты мне угрожаешь, Нофрет?
– Возможно.
Секунду или две он с гневом смотрел на нее, потом опустил голову.
– Я сделаю то, что ты велишь, Нофрет, но думаю… да, я думаю… что ты об этом пожалеешь.
– Ты мне угрожаешь, Камени?
– Я тебя предупреждаю…
Глава 8
Второй месяц зимы, 10-й день
Шли дни, похожие друг на друга. Ренисенб порой казалось, что она живет во сне.
Женщина
После происшествия во дворе Нофрет изменилась. Самодовольство и торжество, проступавшие в ее манерах, были непостижимы для Ренисенб. Иногда ей казалось, что представление о Нофрет как о глубоко несчастном человеке – это глупое заблуждение. Наложница казалась довольной жизнью, собой и окружающей обстановкой.
А вот окружающая обстановка явно изменилась к худшему. Ренисенб считала, что после отъезда Имхотепа Нофрет намеренно сеяла семена раздора между членами семьи хозяина. Теперь же семья сплотилась в борьбе против чужака. Сатипи и Кайт больше не ссорились, а Сатипи перестала бранить несчастного Яхмоса. Себек притих и меньше хвастался. Ипи реже дерзил братьям или проявлял непослушание. В семье словно воцарилось согласие, но это согласие не принесло Ренисенб душевного покоя – рука об руку с этим согласием шла странная, неугасимая, подспудная неприязнь к Нофрет.
Две женщины, Сатипи и Кайт, больше не ссорились с нею – они ее избегали. Никогда не заговаривали с ней, а при ее появлении собирали детей и уходили в другое место. В доме начали происходить странные вещи – мелочи, но неприятные. Одно из льняных платьев Нофрет было прожжено утюгом, а на другое случайно пролили краску. В ее одежде попадались острые колючки, а под кроватью как-то раз обнаружился скорпион. Еда, которую ей подавали, была пересоленной – или вовсе несоленой. Однажды в ее хлебе нашли дохлую мышь.
Это было скрытое и мелочное, но безжалостное преследование – никаких крайностей, ничего, к чему можно придраться. Типично женская месть.
В один из дней старая Иса приказала позвать к себе Сатипи, Кайт и Ренисенб. Хенет была уже здесь – трясла головой и потирала руки.
– Ха! – сказала Иса, окинув женщин своим насмешливым взглядом. – Мои умные внучки… Что это вы затеяли, а? Я слышала, что платье Нофрет испорчено, а ее пища несъедобна.
Сатипи и Кайт улыбнулись. Эти улыбки нельзя было назвать добрыми.
– Нофрет жаловалась? – спросила Сатипи.
– Нет, – ответила Иса. Одной рукой она сдвинула набок парик, который всегда носила дома. – Нет, Нофрет не жаловалась. Вот это меня и беспокоит.
– А меня – нет, – сказала Сатипи, тряхнув своей красивой головой.
– Потому что ты глупа, – фыркнула Иса. – У Нофрет в два раза больше мозгов, чем у любой из вас троих.
– Это мы
– Зачем вы все это делаете?
Лицо Сатипи помрачнело.
– Ты старая женщина, Иса. Не сочти мои слова за неуважение, но тебе уже безразлично то, что важно для нас, у которых есть мужья и маленькие дети. Мы решили взять дело в свои руки, и у нас есть средства справиться с женщиной, которая нам не нравится и которую мы не принимаем.
– Отличные слова, – усмехнулась Иса. – Отличные. Они понравились бы рабыням на мельнице.
– Истинно и мудро сказано, – вздохнула Хенет, старавшаяся держаться в тени.
Иса повернулась к ней:
– Скажи, Хенет, как относится Нофрет ко всему, что происходит? Ты должна знать – ты же ей прислуживаешь.
– Так приказал мне Имхотеп. Конечно, это мне противно… но я должна исполнять волю хозяина. Надеюсь, ты не думаешь…
– Мы всё о тебе знаем, Хенет, – прервала ее причитания Иса. – Неизменная преданность – и почти никакой благодарности. Что говорит обо всем этом Нофрет? Вот о чем я тебя спросила.
Хенет покачала головой:
– Ничего не говорит. Просто… улыбается.
– Именно. – Иса взяла финик с подноса у своего локтя, внимательно осмотрела его и положила в рот. И вдруг с неожиданной резкостью прибавила: – Вы просто дуры – все. Власть в руках Нофрет, а не в ваших. Все, что вы делаете, ей только на руку. Готова поклясться, что ей даже доставляют удовольствие ваши проделки.
– Глупости, – буркнула Сатипи. – Нофрет одна, а нас много. Какая у нее власть?
– Власть молодой и красивой женщины, наложницы стареющего мужчины. Я знаю, о чем говорю. – Она повернула голову. – И Хенет тоже знает!
Хенет вздрогнула. Потом вздохнула и заломила руки:
– Хозяин много о ней думает… естественно… да, это совершенно естественно.
– Ступай на кухню, – приказала Иса. – Принеси мне фиников и сирийского вина. Да, и меду тоже.
Дождавшись, когда Хенет уйдет, старуха повернулась к молодым женщинам:
– Тут замышляется что-то дурное – я это чую. Сатипи, ты главная застрельщица всего этого. Ты считаешь себя умной – тогда будь осторожна и не играй на руку Нофрет.
Она откинулась на подушки и закрыла глаза.
– Я вас предупредила… А теперь идите.
– Подумать только, мы во власти Нофрет! – воскликнула Сатипи и тряхнула головой, когда они шли к озеру. – Иса такая старая, что в голову ей приходят странные мысли. Это Нофрет у нас в руках! Мы не будем делать ей ничего такого, на что можно пожаловаться, но я уверена… да, я уверена: скоро она пожалеет, что вообще сюда явилась.
– Ты жестокая… жестокая! – воскликнула Ренисенб.
На лице Сатипи отразилось удивление:
– Не делай вид, что ты любишь Нофрет, Ренисенб!