Месть носит Prada
Шрифт:
– Клянусь тебе. У меня степень бакалавра после Брауна, магистерский диплом Колумбийского университета, сейчас пишу докторскую, а сын считает, что я с утра до вечера смотрю «Браво».
– Однажды ты его разубедишь.
– Если время выберу…
Энди посмотрела на подругу:
– В смысле?
Лили отвела глаза.
– Лили! Выкладывай!
– Ну, есть две вещи, которые будут тебе интересны.
– Я вся в нетерпении.
– Во-первых, я беременна. Во-вторых, Алекс…
– Мама! Скай меня за волосы дергает, мне больно! Он меня укусил, и у него в носу большая козявка! – Медвежонок, вынырнув
– Женился наконец, что ли? – сказала она, покачав головой. – Ну разумеется, к этому все шло.
Лили взглянула на подругу, но Медвежонок завопил пуще прежнего, а тут еще нетвердой походкой приковылял маленький Скай, тоже зареванный.
– Не то чтобы я не порадовалась бы за него при нормальных обстоятельствах – я была бы счастлива! – но мне невыносима мысль, что он женился на врунье, которая уже ходит от него налево. Вот что с нами не так? Нас обоих необъяснимо тянет к людям, которые нас предают, оскорбляют в лучших чувствах. Отчего это? У нас с ним всякое бывало, но с доверием проблем не возникало. Или мы тут ни при чем, просто время другое? Сейчас все изменяют, у молодых это вообще считается крутым, а ожидание от партнера мало-мальской верности называют старомодной чепухой или непомерными запросами. – Энди со вздохом покачала головой: – Ворчу, как старуха.
– Энди, – начала Лили, но Медвежонок бросился к ней и уткнулся в колени, едва не опрокинув мать вместе со стулом.
– Мама, я хочу домой!
Энди неотрывно смотрела на маленький, но заметный животик подруги. На языке вертелись десятки вопросов, однако мысли упорно возвращались к Алексу.
В дверях столовой появился Бодхи, и Лили буквально швырнула ему обоих мальчишек, послав мужу особый взгляд, где бешенство сведено в лазерную точку. Она слегка приподняла брови и сжала губы, всем видом говоря: «Тебе на полчаса поручили детей, и вот они уже орут, перемазанные соплями и слезами, и требуют маму. Я что, пять минут не могу поговорить с подругой? Неужели я многого прошу?» Этот взгляд мгновенно оттачивается до совершенства, когда у женщины появляется ребенок.
Бодхи подхватил детей на руки, пообещав им конфеты «Херши» и по чашке молока для подкрепления сил, и Энди вдруг заскучала по Клементине. Быть с ней одной всю неделю было сложно, и в принципе Энди любила вторник и пятницу, когда Клем оставалась у Макса, но при виде мальчишек Лили и Джил ей вдруг очень захотелось обнять дочку. Она планировала остаться в Коннектикуте большую часть завтрашнего дня, но сейчас решила вернуться в Нью-Йорк пораньше утром.
– Ты снова беременна? С ума сойти! Какой срок? Ты планировала?
Лили засмеялась.
– Ну, специально мы не старались, но и в отсутствии старания нас не упрекнешь.
– А, мое любимое выражение. – Энди вспомнилась Олив. – Не «не стараться» означает стараться.
– Но все равно мы были в шоке. У Ская с сестренкой получится всего полтора года разницы.
– Люди клянутся, что мальчики тоже хорошо, но, по-моему, на свете нет ничего лучше дочерей.
Лили просияла.
Энди взяла ее за руку и легонько сжала.
– Я очень за вас рада. Если бы кто-то посмотрел в хрустальный шар, когда мы жили в Нью-Йорке, и сказал тебе, что ты выйдешь замуж за инструктора йоги и будешь жить в Колорадо с тремя детьми, которые встанут на лыжи раньше, чем научатся ходить, ты бы поверила?
Энди не стала договаривать – а поверила бы она сама, что к тридцати пяти станет солидной, взрослой женщиной, выгодно продаст успешный журнал, выйдет замуж, разведется и научится быть матерью-одиночкой – правда, прелестной покладистой девчушки? Все оказалось не так сложно, как представлялось в двадцать лет.
– Так, что касается Алекса – он не женился, как раз наоборот – расстался с Софи. – Лили покачала головой. – Или она его бросила, точно не знаю, но между ними все кончено.
Энди подалась вперед:
– Откуда ты знаешь?
– Он звонил мне на прошлой неделе, когда был на западе страны.
– Он тебе позвонил?!
– А что такого? У него была неделя отпуска, он летел через Денвер в Вейл кататься на лыжах с друзьями. Мы вместе выпили кофе в забегаловке у аэропорта.
– С друзьями, значит, кататься поехал?
– Энди, я не спрашивала адресов и номеров социальной страховки его спутников, но он ясно дал понять, что сейчас у него никого нет. Ты это хотела знать?
Энди отмахнулась:
– Конечно, нет. Я просто рада, что он не с ней. Как ты узнала, что они расстались?
– А он сам сказал. Съехал, говорит, полгода назад и живет теперь в Парк-Слоуп. Дескать, пробовал встречаться, но никто ему особо не понравился. Знаешь, он показался мне совсем прежним.
– Как он выглядит?
Лили засмеялась:
– Как Алекс. Очаровательный и милый. Привез книги моим мальчишкам, сказал, что нам нужно больше общаться, и просил позвонить, когда мы в следующий раз будем в Нью-Йорке. Все как обычно.
– Ну, рада за него, – сказала Энди. – Расставание – дело непростое, но все равно так намного проще, чем будь они женаты…
– Я ему о тебе ничего не сказала, – виновато перебила Лили. – Ты бы хотела? Я просто не знала.
Энди только об этом и думала, но не желала спрашивать. Потом решила: пусть Алекс думает, что она по-прежнему счастливо замужем и у нее все хорошо. Наивно надеяться, что между ними еще что-то теплится и даже столько лет спустя он тоже внутренне вздрагивает, услышав ее имя или случайно столкнувшись с ней где-нибудь в гостях.
И все же она не удержалась:
– Вы обо мне вообще говорили? Он что-нибудь спрашивал?
Лили опустила глаза, внимательно рассматривая свои руки.
– Нет. Но я уверена, он очень хотел. О тебя, как о бревно, вечно спотыкается любой разговор.
– Мерси. Умеешь ты сказать вовремя и кстати. – Энди через силу улыбнулась. Подняв глаза, она увидела, что Лили смотрит на нее в упор. – Что? Почему ты на меня так смотришь?
– Ты его еще любишь, да? – шепотом спросила Лили, будто ее бабушка, тоже сидевшая в комнате, сгорала от нетерпения подслушать разговор.