Месть обреченного
Шрифт:
– Я согласен на все!
– Ой ли?
– Из двух зол выбирают меньшее.
– Если бы знал, где упадешь, соломки подстелил бы…
– Мне все равно. От судьбы не убежишь и не спрячешься.
– И то верно…
– Так все же что ты хочешь мне предложить?
– Нашу услугу ты должен отработать. Естественно, по своей "специальности".
– Всего лишь?
– Да.
– А Тимохи недостаточно?
– Он в большей степени твоя головная боль. А у нас есть проблемы покруче.
– Боитесь "засветиться"?
– Нет, право слово, ты
– Ладно, черт с вами. Готов выполнить любой контракт. Но только разовый! И, естественно, после того, как я разберусь с Крученым.
– Слова не мальчика, но мужа. Считай, что мы сговорились. Вот только где его искать, поганца… в какой стороне… Адресок бы или телефон…
Телефон… Телефон!?
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Телефон… Где-то, когда-то, что-то связанное с телефоном…
В памяти неожиданно всплыл образ Эрнесто с трубкой сотовой связи в руках. Эрнесто, мой бывший напарник, ликвидатор мафии. Эрнесто, который учился в Москве и который считал дни, проведенные в России, лучшими в своей жизни.
Эрнесто… Южная Америка…
Итальянские мафиози, мои "работодатели"… Срочный вызов Тимохи, босса… будь он проклят!
Стоп! Есть!
Думай, дружище, думай… Звуковые сигналы… Цифры. Кажется, вспомнил… Вспомнил!
– Как скоро можно проверить один телефонный номер в Южной Америке? – спросил я притихшего Волкодава.
– Часа за два, – оживился он.
– Я только сомневаюсь, что он значится в телефонной книге.
– Тогда часов через семь-восемь.
– А адрес и всю подноготную владельца телефона?
– Выясним за сутки.
– Записывай…
Волкодав явился к ужину следующего дня. Он сиял, как новая копейка.
– Все, припрыгал, соколик! Твой Тимоха, наверное, забыл, что и на его крученую задницу есть болт с винтом. Мы нашли его! Тебе нужно поторапливаться – сам знаешь, какой у него нюх на дерьмецо.
– Я должен разобраться с ним лично!
– А никто и не претендует на первенство. Тем более, что в Южной Америке нет наших людей с соответствующей подготовкой. Тебе во всем придется полагаться только на собственные силы. – Я почти всегда действовал один. Это для меня не новость.
– Я так понимаю, у тебя там остались кое-какие связи?
– Да. Но трудно сказать, насколько они сейчас надежны. – Выяснишь по ходу пьесы. Тут уж мы ничем не сможем помочь. – Помощи я не прошу. Надеюсь, что справлюсь.
– К сожалению, готовить операцию просто недосуг, так что все пойдет экспромтом. Нам даже некого дать тебе для элементарной подстраховки.
– А Сидор? Он хорошо знаком с южноамериканскими реалиями.
– Акула? Нет, ни в коем случае.
– Почему?
– Скажу. И то лишь потому, что ты с ним не встретишься до самого отъезда. А по возвращении домой… тогда уже все будет не важно. Волкодав нагнулся к моему уху, будто кто-то нас мог подслушать.
– Он у нас на контроле. Мы его "прокачиваем", как и положено в разведке. Сам понимаешь – слово к делу не пришьешь. И уж коль снова мы принимаем Акулу в свои ряды, то на его биографии
– А если?..
– В расход, – жестко отчеканил Волкодав, поняв с полуслова недосказанное. – Он сам изъявил желание работать на нас, а это значит, что теперь мы будем его судить своим судом. Вот так-то, Ерш.
– Понятно. А как вы со мной поступите, когда я отработаю свой "контракт"? Тоже к стенке?
– Дурашка, – снисходительно ухмыльнулся Волкодав. – Сравнил себя с сержантом Акулькиным. Он в розыске уже хрен его знает сколько лет. А ты, парень, давно покойник. Или забыл?
– Нет. Такое не забывается…
– Ты, Ерш, никто. Фантом, призрак, тень отца Гамлета. Даже если тебя и сцапают, то твоим россказням просто никто не поверит. И в лучшем случае запрячут в психушку.
– А в худшем?
– В худшем, если распустишь свой болтунчик, тебя определят в то медицинское учреждение, куда попадали строптивые "куклы". Надеюсь, памятью ты не слабуешь? – Я и не сомневался в том, что ваша "контора" – грязная, вонючая клоака. Я с омерзением сплюнул. – Да не суди сам…
Видно было, что Волкодав завелся.
– Что ты о нас знаешь?!
– Вполне достаточно, чтобы в будущем – если, конечно, не пустите меня в расход, – обходить вас десятой дорогой.
– Слушай, Ерш, другому за такие речи я бы уже начистил хлебальник! Но, учитывая твое нервное состояние и недюжинные способности махать кулаками, воздержусь.
– Воздержись… – Я крепко стиснул зубы.
– Знай лишь одно: когда ты заходишь в чистый, до блеска отдраенный сортир, благоухающий дорогими освежителями воздуха, вспомни о тех, кто сделал все это благолепие. Я немного помолчал, приводя в порядок сумбурные мысли, а потом сказал: – Считай, что ты меня убедил.
Мне просто не хотелось спорить. Снедаемый горячечным нетерпением побыстрее отправиться в неблизкий путь, я был готов стерпеть любые оскорбления.
– Как я доберусь в Южную Америку? – Вот это уже деловой разговор…
Волкодав достал из кожаной папки несколько машинописных листов.
– Держи. Твоя легенда. Пока будем готовить соответствующие документы, выучи ее наизусть. Насколько я осведомлен, ты маркуешь по-испански?
– Да.
– И португальский тоже знаешь?
– Не так, чтобы очень…
– А больше и не нужно. По нашей ксиве ты будешь обрусевшим испанским кабальеро, родители которого эмигрировали в Союз во время гражданской войны в Испании, и теперь, после падения коммунистического режима, наконец получившим возможность отыскать где-нибудь в Чили или Бразилии родственников по материнской линии. – Все это шито белыми нитками.
– Конечно, легенда так себе, сыровата. Но ведь ты едешь не в качестве нелегала, а как рядовой турист.
– А если проверят?
– Кто? На фиг ты кому нужен. Сейчас там "рашен бизнесменов" пруд пруди, не говоря уже о туристах. Работай спокойно, но чисто. Как? Разберешься на месте. – Постараюсь… – Вот и ладушки.