Месть Ориона (Орион - 2)
Шрифт:
– Я передам ваши условия Агамемнону, - солгал я.
– Да уж, будь добр, - отрезал Александр.
– Только скажи своему жадному царю: если к завтрашней заре он не примет наше предложение, на закате тело его будут грызть псы.
Я посмотрел на царевича. Он попытался выдержать мой взгляд, но все-таки отвернулся.
– Завтра на восходе мы ждем ответ ахейцев, - заключил Гектор.
– Если вы отвергнете наше предложение, мы нападем на ваш лагерь. Даже если мы не достигнем успеха, через несколько дней сюда все равно прибудет войско хеттов.
– Да-да, нас уже известили дымовыми сигналами, - похвастался
– Их армия в трех дневных переходах от стен Трои.
Я взглянул на Гектора, тот кивнул; пришлось поверить словам Александра.
– Хватит кровопролития, - произнес Гектор.
– Пора и мириться. Агамемнон сможет с честью вернуться в Микены. Благородное предложение с нашей стороны.
– И Елена останется со мной!
– добавил Александр.
Я улыбнулся. Разве можно упрекать его... Кто захотел бы расстаться с такой женщиной?
С почетной охраной - Гектор предоставил мне четверых воинов - я миновал те же Скейские ворота, через которые входил в город прошлой ночью. Теперь я видел массивные стены Трои ближе. Что ж, нетрудно поверить в то, что твердыню эту возвели боги. Огромные блоки из обтесанного камня были уложены друг на друга, стена поднималась более чем на девять метров, высокие квадратные башни возвышались у главных ворот и по углам. Широкие у основания, наверху стены сужались.
Город стоял на холме, царившем над равниной Илиона, и атакующим приходилось подниматься к подножию стен.
Я вернулся в лагерь ахейцев. Старый Политос дожидался меня около ворот.
– Какие новости ты принес?
– торопливо поинтересовался он. Его тонкий и скрипучий голос тем не менее не казался шелестевшим от дряхлости, как голос Приама.
– Ничего хорошего, - произнес я.
– Завтра битва возобновится.
Худые плечи Политоса опустились под изношенной туникой.
– Дураки, кровожадные дураки.
Я-то знал, что он ошибается, но не стал ничего объяснять. Сражению быть: я не позволю ни тем, ни другим узнать, что они согласны на мировую. Я отправился прямо к Одиссею. Политос последовал за мной, худые ноги быстро несли его тощее тело. Простые воины и вельможи смотрели нам вслед, пытаясь угадать по моему суровому виду новости, которые я принес из Трои. Женщины мгновенно отворачивались, поняв, что завтра вновь грядет тот же ужас, снова разыграется побоище и прольется кровь. Многие из них родились в этих краях и надеялись на освобождение. Но каждая из них, должно быть, знала, что скорее погибнет от рук ярого и опьяненного битвой воина, став жертвой насилия, чем получит свободу и вернется в родной дом.
Одиссей ждал на палубе своего корабля. Он принял меня один, отослав помощников и слуг, чтобы никто не слышал моих известий; царь предстал передо мной нагим, его тело еще не обсохло после утреннего купания. Обтираясь грубым полотенцем, он сидел на треногом табурете, прислонясь спиной к единственной мачте корабля. Холст, служивший пологом во время дождя, теперь был свернут, светило яркое солнце, но бородатое лицо Одиссея осталось темным и зловещим, как облако, сулившее бурю, когда я сказал ему, что Приам и сыновья его отвергли предложение ахейцев.
– А сами они ничего не предложили?
– спросил он после того, как я закончил речь.
Я солгал не колеблясь:
– Ничего. Александр заявил, что не отдаст Елену ни при
Глаза Одиссея расширились:
– Что? Как далеко они отсюда?
– В нескольких дневных переходах, как сказал Александр.
Одиссей теребил бороду с неподдельным ужасом на лице.
– Не может быть, - пробормотал он.
– Просто не может быть!
Я ждал, в молчании оглядывая ряды кораблей. На всех стояли мачты так, что можно было немедленно поднять паруса. Вчера еще мачт не было.
Наконец Одиссей вскочил на ноги.
– Пойдем со мной, - резко проговорил он.
– Агамемнон должен знать об этом.
12
– Итак, хетты идут на помощь Приаму?
– высоким писклявым голосом произнес Агамемнон.
– Невозможно! Не может быть!
Великий царь казался озадаченным, пожалуй даже испуганным. Он сидел на почетном месте среди собравшихся военачальников, правое плечо его перетягивали полосы ткани, запачканные кровью и какой-то маслянистой жидкостью.
Агамемнон, широкоплечий и коренастый, напоминал приземистую башню одинаковой ширины от шеи до бедер. Одет он был в раззолоченную кольчугу с серебряными пряжками, на его поясе висел богато украшенный драгоценными камнями меч, а ноги закрывали красивые бронзовые поножи, отделанные серебром на щиколотках. Он тем не менее, казалось, готовился к битве, а не к совещанию со своими главными помощниками, царями и князьями различных ахейских племен.
Быть может, прекрасно зная ахейцев и их склонность к спорам, он надеялся поразить всех роскошью своего одеяния. Или же не исключал, что с совета придется отправиться прямо в бой. Тридцать два человека сидели вокруг небольшого очага посреди хижины предводителя войска ахейцев. Все союзники Агамемнона и брата его Менелая находились здесь, лишь мирмидонян представлял Патрокл, а не Ахиллес. Я сидел за Одиссеем, расположившимся третьим по правую руку царя, и потому имел возможность хорошо рассмотреть Агамемнона.
Черты широкого и тяжеловесного с коротким тупым носом и густыми бровями лица великого царя вовсе не казались благородными. Глубоко посаженные глаза смотрели на мир подозрительно и недоверчиво. Волосы и борода царя лишь начинали седеть, их недавно расчесали и только что умастили благовонным маслом, таким пахучим, что даже у меня свербило в ноздрях.
В левой руке он держал бронзовый скипетр, правая же покоилась на бедре. Единственное правило, которого придерживались на этом безумном собрании, заключалось в том, что право держать речь предоставлялось тому, в чьих руках находился скипетр.
– Мне дал слово сам Хаттусили, великий царь хеттов. Он обещал, что не станет вмешиваться в нашу войну против Трои, - возмутился Агамемнон.
– В письменном виде!
– добавил он.
– Я видел соглашение, - подтвердил его брат Менелай.
Несколько князьков и царей закивали в знак согласия. Но огромный туповатый Аякс, сидевший на противоположной стороне круга, вновь возмутился:
– А я вот и многие из нас никогда не видели обещания, присланного царем хеттов.
Агамемнон по-девичьи вздохнул и обратился к слуге, стоявшему за ним. Тот немедленно отправился в дальний угол хижины, где, образуя нечто вроде кабинета, размещались стол и несколько сундуков.