Месть Осени
Шрифт:
****
– Не напортачь.
Госпожа Кин внимательно следила за каждым движением помощницы. Но та не обращала внимания на хищный взгляд. Просто работала пальцами. Слаженно и уверенно, как делала это не раз. Дома.
– Ничего не происходит, - возмутилась целительница, нетерпеливо постукивая носком туфли об пол.
– Происходит, - заверила Мари, не прекращая плетение.
– При полной заморозке, процесс начинается с «сердцевины», поэтому результата сразу не видно. Подождите еще минуту.
Мари работала на госпожу Кин третью неделю, однако применить
– Почти готово.
Мари с толикой гордости наблюдала, как склянки покрываются льдом сначала изнутри, а потом и снаружи. Гордиться, в общем-то, нечем. Ничего выдающегося. Но сейчас, когда невозможно постоянно пользоваться погодным даром, и такая малость приятна.
– Недурно, - пробормотала целительница.
– Жаль только зелье не будет полноценным. Так, подобие. Для максимального эффекта нужна не только мощнейшая заморозка, но моментальная разморозка сутки спустя. Когда греешь на огне, результат не тот, что нужно. Это старинный рецепт. Созданный еще до разделения миров. Тогда существовал некий способ размораживать зелья, не нагревая их.
– Это и сейчас не проблема. Достаточно сплести узор исправления. Зелье мгновенно растает, но при этом не нагреется.
– Ты так умеешь?
– усомнилась госпожа Кин.
– Каждый стихийник умеет. Точнее, должен уметь. Иначе как исправлять последствия неудачных плетений.
Поначалу Мари считала, что не стоит раскрывать перед целительницей собственные возможности в полной мере. Но потом передумала. Чем ценнее ее помощь для вредной бабки, тем больше шансов сохранить жизнь себе, и Эрму с Темом.
– Ладно, - проворчала госпожа Кин.
– Придешь завтра. Посмотрим на твое «исправление».
...По пути в гостиницу Мари зашла в лавку Томаса. По традиции. Она теперь делала это постоянно. На лице парня расцветала улыбка. Он не сомневался, что дело в бесподобной выпечке. Выпечка, правда, была изумительной. Мари с удовольствием пробовала пироги с разными начинками. Но причина, по-прежнему, заключалась в самом Томасе.
– Посиди со мной, - попросила Мари парня.
– Одной скучно.
– Не могу, - Томас смутился.
– Сейчас придет особый гость. Наш благодетель. Он помог бабушке сохранить это место, когда дед пропал. Нужно уделить ему... Ох! Вот и он!
Парень кинулся к дверям с порозовевшими от волнения щеками. Порог как раз перешагивал пожилой мужчина - властный на вид.
– Не суетись, мальчик. Лучше принеси черничный пирог и финансовые книги.
Томас умчался выполнять распоряжение, а Мари подумала, что еще не пробовала пирог с черникой. Наверняка, вкуснятина! Сегодня она дегустировала выпечку с грушей, тающую во рту, но немного приторную. Как раз почти доела. Оставалось положить в рот последние пару кусочков, но Мари тянула время. Цедила сок и
Ничего особенного. На первый взгляд. Старик ел пирог и изучал финансовые записи, время от времени задавая Томасу вопросы о работе лавки. Тот отвечал уверенно, явно неплохо во всем разбирался.
– Молодец, - похвалил благодетель.
– Вырос в отличного преемника отцу. Я боялся, что ничего из тебя не выйдет. Слишком похож на бездарного деда. Но видать, только лицом.
Томас благодарно улыбнулся, но Мари не сомневалась, что парню не пришлись по душе слова старика. Кажется, он не считал упомянутого деда бездарным.
Этот вопрос Мари и решила прояснить, когда особый гость покинул лавку, а Томас унес финансовые книги и вернулся назад.
– Теперь я могу посидеть с тобой, если ты не торопишься.
– Не тороплюсь.
Так и было. Мари из раза в раз не спешила возвращаться в гостиницу после посещений целительницы. Никто не знал, сколько она проводила времени на Темной улице. Можно и задержаться по пути. Перевести дух. А уж потом приниматься за работу горничной: убирать комнаты, стирать и гладить белье до умопомрачения.
– Почему благодетель так отзывался о твоем деде?
– спросила Мари прямо.
Томас парень простой. С ним нет смысла ходить вокруг да около.
– Он не единственный, кто придерживается подобного мнения, - проговорил Томас с грустью.
– Даже отец отзывается плохо, хотя был младенцем, когда тот пропал. Он судит по словам чужих людей, хотя мать - моя бабушка - всегда говорила только хорошее. Рассказывала мне в детстве, что дед был порядочным и добрым человеком. Просто не слишком любил пекарное дело. Продолжал его вынужденно, раз досталось в наследство от родителей. Все же вокруг звали его лодырем и неумехой.
Мари подарила Томасу сочувственную улыбку.
– Нелюбимое дело, наверное, невозможно выполнять идеально. Как бы ты ни старался.
– Точно. Хорошо, что я люблю печь и придумывать новые рецепты. Занимаюсь тем, к чему лежит душа.
Мари немного взгрустнулось. В душе закопошился червячок зависти. Повезло парню. Ей же, кажется, до конца дней придется убирать комнаты за постояльцами.
– Так что случилось с дедом? Ты сказал, он пропал.
Томас нахмурился, и на лбу появилась едва заметная морщинка, от чего сердце Мари тревожно забилось. Таким парень показался еще более знакомым.
– Никто не знает, - Томас помрачнел.
– В выходной ушел в лес на прогулку и не вернулся. Его искали, но и следа не нашли. Все посчитали, что сбежал он, оставив жену с малым ребенком. Но бабушка никогда в это не верила. Мол, любил он их, ни за что бы не оставил. Раз не вернулся, значит, помер. Говорила, может, хоть на том свете нашел покой. Бродит по облакам со своей шарманкой. Любил он это дело.
– Ох...
Лоб Мари мгновенно покрылся холодным потом.
С шарманкой?!
Перед глазами встало исчерченное морщинами лицо и добрая, грустная улыбка. А старческий голос проговорил в ухо: