Месть озлобленной души
Шрифт:
– Отец, что с тобой происходит? – мальчик объехал отца и остановил коня посередине дороги, перегораживая путь.
– Что ты имеешь в виду?
– В последнее время ты сам не свой, кажется, даже постарел немного. Это так сказался сердечный приступ?
– Все хорошо, сынок, – Франко слегка улыбнулся. – Просто иногда в жизни происходят события, которые навевают грусть, а иногда могут и растоптать.
– Кто посмел обидеть тебя? Скажи мне, и я обязательно
– Месть – дело неблагородное, Мигель. Она подобна темной тени, которая следует за тобой повсюду, мешая видеть светлое будущее. Вот заставишь ты страдать человека, а дальше что? Поверь, это не принесет и толики облегчения, зато проблем прибавит с головой.
– Но если тебе сделали плохо, как поступить – простить?
– Именно, сынок. Простить и отпустить, стараясь жить дальше. На зло не стоит отвечать злом, иначе чем ты тогда лучше обидчика?
– Но и терпеть издевательства нельзя, и каждый должен отвечать за поступки! Где же тогда справедливость? – насупился подросток, всем видом показывая свое недовольство.
– Поверь мне, Мигель, все мы окажемся на Страшном Суде и каждый ответит перед Господом за содеянное, – Франко подмигнул сыну и дал лошади команду двигаться дальше, объезжая преграду.
– Ты просто очень добр, даже к тем, кто этого не заслуживает… – фыркнул мальчик, провожая взглядом удаляющегося отца.
– А ты знаешь, почему наше вино называется молодым? – Уходя от неприятной темы, Мартинес-старший решил вернуться к позитивному настрою, однако не уловив отклика, обернулся и столкнулся с выразительным взглядом сына, показывающим, что резкий переход ему не по нраву и разговор не окончен. – Потому что не выдерживается долго, ведь оно никогда не залеживается больше года. Мигель, в чем дело?
– Ты не ответил на вопрос: кто виноват в том, что тебе плохо?
– Виновата судьба, сын. Если и злиться, то только на нее…
Мужчине нравился внутренний стержень единственного отпрыска: взрывной характер, горячая кровь, борьба за справедливость – он всегда мог постоять за себя и защитить честь родителей. Несмотря на сложные отношения с матерью, Мигель даже ее никому не давал в обиду, хотя дома часто ругался с ней, показывая неприкрытую ненависть.
Сколько раз Франко пытался убедить подростка, что домыслы, блуждающие в его голове, – ложь, но Мигель всегда стоял на своем, свято веря, что найдет доказательства. И чем старше он становился, тем больше родители теряли над ним контроль. Но лишь одно оставалось неизменно – крепкая духовная связь между отцом и сыном.
Выдыхая плотный сизый дым от прикуренной сигары, Мигель медленно приоткрыл опухшие веки, пытаясь рассмотреть пространство сквозь никотиновое облако. Внезапные воспоминания десятилетней давности напомнили парню о самом первом порыве, который сменило чувство страха за отца, – отомстить… Будучи ребенком, он ничего не мог предпринять, да и правды добиться тоже было невозможно, однако сейчас он вырос и у него под рукой огромные ресурсы
Развалившись в кресле и удерживая на коленях перевернутую рамку с фотографией, отобранной несколько минут назад, Мигель осматривал кабинет отрешенным взглядом, бездумно крутя сигару в свободной руке. Глаза покраснели, их слегка пекло, но это было далеко не от въевшегося дыма, а от напряжения, которое пришлось пережить за такой короткий промежуток времени. Отсутствие полноценного сна негативно отразилось на самочувствии, однако выбросившийся в кровь адреналин не давал сидеть на месте спокойно.
Взору предстал семейный портрет, на котором все были счастливы. Улыбающийся глава семьи, широко расставив ноги, удерживал на колене смеющегося мальчика лет восьми, который излучал неподдельное детское счастье, а за мужской спиной стояла молодая женщина, придерживая супруга за плечи. На снимке запечатлены искренние эмоции, ведь тогда еще все было хорошо.
«Пока ты все не испортила…» – мысленно фыркнул парень, представляя красный крест на лице матери.
Откинув голову назад, Мигель поднес сигару ко рту и вдохнул тягучий дым. Продержав его пару секунд, позволяя никотину проникнуть в организм, медленно выпустил изо рта, наслаждаясь приятным послевкусием. В голове не было ни единой здравой мысли о том, как жить дальше, однако воображение назойливо рисовало яркую картинку прошлого, когда семья для мальчика еще существовала как единое целое.
Плохая компания засасывала, подобно топкому болоту, протягивала свои липкие лапы, подталкивая доверчивого ребенка совершать одну ошибку за другой, и позволяла постепенно увязать в серьезных проблемах. Мальчишка боялся рассказывать о них родителям, опасаясь разочаровать людей, которые вложили в него душу, которые отдали частичку себя и воспитывали его достойным человеком. Он пытался сам разобраться в накопившихся вопросах, не понимая, что закапывался только глубже.
Вылезти из этой ямы Мигель смог лишь тогда, когда принял руку помощи дона Арлана Баталау – главы мафиозного клана. Он предложил свое покровительство взамен на мелкую и непыльную работенку с возможностью хорошо подзаработать. Мигель слепо доверился ему, так как знал этого человека, ведь он был знакомым его семьи.
Подросток уважал мужчину, несмотря на беззаконие, которым тот промышлял, восхищался его спокойствием и хладнокровностью при принятии решений, поражался серьезности в одних вещах и удивлялся несерьезности в других. Мигель работал на него многие годы, но сеньор так и остался для него загадкой.
Родителей совершенно не радовали такие связи их сына: они знали того человека намного лучше и опасались за будущее Мигеля. Но разговоры с ним ни к чему не приводили, а уговорить дона Баталау, чтобы он не втягивал ребенка в преступный мир, никогда не удавалось. Отношения между взрослыми стали портиться, и мальчик начинал подозревать, что его удерживали в «семье» лишь по какой-то причине, накидывая новые задания, от которых он не имел права отказываться.