Месть пляшущих человечков
Шрифт:
– Если перевести взгляд на фигуру мужчины, то можно разглядеть струйку крови между пальцами, – подсказала я.
– Ну и что? Думаете, я стану обращать внимание на подобные выходки? – оттолкнув от себя рисунок, произнес Вдовин.
– Вас попытаются убить. Застрелить, если быть точной. И произойдет это в том случае, если вы не отдадите то, что задолжали, – спокойно сказала я. – Или если не вычислите художника раньше, чем он начнет действовать. А действовать он начнет, в этом я не сомневаюсь.
Вдовин не испугался. Не разозлился. Не психанул. Вместо этого он громко, от души расхохотался. Смеялся Вдовин
– А теперь послушайте меня, мои дорогие опекуны. Эти письма не что иное, как психологические игры придурков, а на них я не собираюсь тратить ни время, ни силы, ни деньги. Вы ведь не задаром работаете, верно, Татьяна Александровна? И работаете, как я понимаю, на совесть. Вот и записочки с лупой рассмотреть не поленились. Только пустое это все. Если кому-то приспичит меня убрать, кому-то действительно серьезному, он не станет тратить время на подобные шедевры. Он просто подложит бомбу мне под днище машины. Или подкараулит возле офиса и всадит очередь из автоматического пистолета мне в грудь. И для этого ему не нужно будет заманивать меня в лес. И маскироваться под чудаковатого шутника, подбрасывающего никчемные писульки, ему тоже будет ни к чему. Так что все ваши выкладки не стоят выеденного яйца. Я не подпишусь на поиски шутника, марающего бумагу. И уговорить меня не в ваших силах.
– А если предположить, что в данном случае действует непрофессионал? – сделала я новую попытку. – Если это дилетант? Как показывает практика, дилетанты порой бывают более опасными, так как просчитать их действия не всегда получается. А вреда нанести они могут ничуть не меньше профессионалов.
– Да бросьте вы! – перебил меня Вдовин. – Если это дело рук дилетанта, тогда мне будет достаточно простой охраны. Вон, Андрей на что? Он ведь должен меня оберегать от опасностей подобного рода, разве не за это я плачу ему?
– Именно это он и пытается сделать – защитить вас от шутника, отыскав его до того, как он успеет навредить вам, – заметила я.
– Пусть лучше свои непосредственные обязанности выполняет, а не по детективам бегает, – начал сердиться Петр Аркадьевич. – Чего доброго еще бабку притащит, порчу с меня снимать.
– Напрасно иронизируете, – устало произнесла я, поняв, что спор проигран. – Второе послание, которое я успела расшифровать…
Договорить мне Вдовин не дал. Поднявшись во весь свой неказистый рост, он указал рукой на дверь и безапелляционным тоном проговорил:
– Прошу вас покинуть кабинет. И впредь не возвращаться. Убирайтесь. Оба.
Что оставалось делать? Я послушно поднялась и направилась к выходу. Кусков следовал за мной.
– И писульки свои заберите, раз уж они вам так дороги, – бросил вдогонку Вдовин.
Кусков вернулся, взял листок и, не глядя на Петра Аркадьевича, вышел из кабинета. Я же задержалась и, стоя в дверях, посоветовала:
– На вашем месте я порекомендовала бы вашему водителю внимательнее осматривать автомобиль, прежде чем куда-то отправляться. Колесо, нарисованное на первом послании, не сулит вам приятных поездок.
После этого я вышла. В приемной нас встретила секретарша. Мне показалось, что она подслушивала под дверью. Лицо ее выражало
– Не расстраивайтесь, – коснувшись его плеча, произнесла я. – Возможно, он еще передумает.
– А если нет? Мне-то что делать прикажете? Пули ждать? – обреченно проговорил Кусков. – Ходить и озираться, не затаился ли за углом наш шутник с пистолетом?
– Вы можете отказаться охранять Вдовина, – предложила я.
– Угу, и остаться без средств к существованию? – хмыкнул Андрей.
– Ну, на Вдовине свет клином не сошелся, – возразила я.
– Может, и так. Только после того, как я его оставлю, меня ни в одно приличное место охранником не возьмут. Кому нужен трусливый охранник? Разве что в супермаркет, авоськи старичков трясти да шпану за руку ловить, когда они шоколадный батончик за тридцатку стырят.
На крыльце мы еще какое-то время постояли, расстроенные неудачей. Кусков вернул мне записку, сказав, что ему она теперь без надобности. Я положила ее обратно в сумочку, попрощалась и уехала. Когда я отъезжала от здания, Кусков все еще стоял на крыльце, размышляя над своей безрадостной судьбой.
Следующие три дня я потратила на то, чтобы выкинуть из головы историю с записками. Но, как ни старалась, удавалось мне это с трудом. Чем бы я ни занималась, мысли поневоле возвращались к злополучному шутнику. Что ему нужно от Вдовина? Чего он хочет добиться своими посланиями? Денег? Тогда почему не заявит об этом в открытую? И как он собирается заставить Вдовина выполнить свои требования, если даже не выдвигает их? Верни то, что задолжал. Хорошенькое дело. Как Вдовин должен сделать это, если даже не знает, кому вернуть должок? Или речь идет не о деньгах? Тогда о чем? Просто голова кругом. Одни вопросительные знаки и ни одного конкретного предположения.
За это время я ни разу не позвонила Вдовину. Да и чего ради? Он четко дал понять, что в услугах моих не нуждается. Не навязываться же ему в самом деле! Кусков тоже не проявлялся. Только Николай Емельянович сделал робкую попытку принести извинения за напрасное беспокойство, передав с посыльным обещанные пятьсот долларов. Моя подруга Светка вовсю крутила роман с помощником режиссера, неизвестно по каким причинам задержавшимся в Тарасове, в то время как вся съемочная группа в полном составе отбыла в столицу. Благодаря этому я была предоставлена самой себе и у меня было до омерзения много свободного времени. Как назло, на горизонте не вырисовывался ни один клиент, обремененный деньгами и личными проблемами. Вот и получалось, что заняться мне было абсолютно нечем, кроме как размышлять над мотивами, заставившими шутника подбрасывать записки директору Химкомбината.
На четвертые сутки, когда степень моего неудовлетворенного любопытства дошла до крайнего предела, позвонил Кусков.
– Началось, – произнес он одно-единственное слово, и в трубке повисло тягостное молчание.
– Ну, – в нетерпении поторопила я его. – Выкладывайте, что началось?
– Похоже, наш шутник начал действовать, – пояснил Кусков. – Вчера со стоянки при комбинате угнали машину Петра Аркадьевича.
– Да ну, – только и смогла проговорить я.
– Ну да, – «лаконично» ответил Кусков и снова замолчал.