Месть по-французски
Шрифт:
В парке было прохладнее, чем она ожидала, и Эллен пожалела, что не взяла с собой шаль. Перчатки она тоже забыла надеть — вот что значит путешествовать без служанки. Она обхватила себя руками за плечи, чтобы было теплее; юбка от ветра билась о ее ноги. Какое-то время Эллен даже колебалась — не вернуться ли ей назад, но мысль о том, что она будет думать там о предстоящих длинных и скучных годах, остановила ее. В конце концов, она проехала пол-Европы в поисках своей лучшей подруги. Ее не напугает слабый ветерок и вероятность встретить знакомых.
Ее мысли прервал чей-то голос:
— Да неужели это
Она автоматически остановилась. Какая ошибка с ее стороны! Она уже теперь не может притвориться, что не расслышала, как к ней обращаются.
— Леди Эллен Фицуотер?
Эллен оглянулась, и у нее упало сердце. Это надо же! Уехав за тысячу миль от дома, напороться не на кого-нибудь, а на Огасту Арбутнот. Хуже просто не бывает. Подойдя к сидящей на мраморной скамье женщине, закутанной в дорогие меха, она изобразила вежливую улыбку и протянула руку:
— Леди Арбутнот! Как я рада! Я не знала, что вы в Вене.
— Мой муж был направлен сюда в прошлом году, — ответила дама. — Но сейчас в нашем доме ремонт и мы перебрались на неделю в отель. Счастлива, что встретила вас, дорогая. Моя дочь будет в восторге.
Леди Арбутнот была одной из самых известных сплетниц в Лондоне. Дочь герцога, она всегда строго следила, чтобы те, кто удостаивается ее общества, вели себя безукоризненно. Тем, кто нарушал правила, тут же отказывали от дома. Эллен была в числе ее фаворитов — до тех пор, пока не совершила совершенно беспрецедентный поступок, уехав жить в деревню. Но сейчас леди Арбутнот сделала вид, что все прекрасно: она жаждала из первых рук узнать все последние сплетни из Англии.
— Как поживает Корделия? — в отчаянии спросила Эллен, изо всех сил надеясь, что сумеет как-то уйти от расспросов о себе.
Напрасно. Глаза леди Арбутнот сузились, когда она увидела, что на руке Эллен нет перчатки.
— А где же ваша горничная, дорогая? — спросила она железным голосом. — Кто сопровождает вас в этой далекой поездке? Может быть, я буду иметь удовольствие увидеться сегодня с вашей золовкой?
— Лиззи в Англии. У нее скоро будет еще один…
На лице леди Арбутнот появилось ледяное выражение: ведь Эллен чуть было не нарушила неписаное правило света, запрещавшее говорить о чьей-то беременности.
— Тогда кто же сопровождает вас? — спросила она.
Мысли Эллен заметались в смятении; она тщетно пыталась найти имя родственника, которое можно было бы возложить на алтарь любопытства леди Арбутнот.
— Я… я… дело в том… — заикаясь проговорила она, чувствуя, что лицо ее заливается краской.
— Понятно, — сказала леди Арбутнот, вставая со скамьи и гневно глядя куда-то мимо Эллен. — Ужасно!
Она повернулась и пошла прочь — навстречу своей дочери Корделии, на хорошеньком личике которой уже играла приветливая улыбка. Мать успела остановить ее и, что-то прошептав, повернуть назад. Улыбка исчезла с губ Корделии, и минуту спустя она так поспешно удалялась от своей старой подруги, как будто боялась, что, находясь с ней рядом, запачкает себя.
— Я ведь просил тебя оставаться в своей комнате, — раздался у нее за спиной усталый голос Тони.
Прежде чем повернуться к нему, Эллен сморгнула слезы.
— Просил. Теперь я все разрушила сама. У тебя есть полное право сердиться, Тони, — сказала
— Я не сержусь, дорогая, — мягко произнес он, подходя и смахивая с ее щек слезинки. — Но, по-моему, нам лучше вернуться в номер, и я расскажу тебе о том, что мне удалось узнать. Боюсь, что у меня неважные новости.
Эллен вздохнула, отдавая себе отчет в том, что потопила их обоих, но все-таки сумела храбро улыбнуться.
— Сегодня вообще какой-то несчастливый день, — сказала она, беря его под руку.
Тони взглянул на заходящее солнце.
— День еще не кончился, — пробормотал он с кислой миной. — Мы можем еще что-то успеть.
«Так бы и задушил эту ведьму Арбутнот!» — думал Тони, пока они шли через парк. Ему хотелось заключить Эллен в объятия, отнести ее в спальню и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет все свои огорчения. Его так и трясло от нетерпения и желания, но к тому времени, как они вернулись в номер, он овладел собой и сел в кресло, стараясь казаться беспечным. Эллен, не останавливаясь, кругами ходила по комнате.
— Они в Венеции, — сказал Тони без всякой преамбулы. — Не в Вене, а в Венеции.
— О нет, Тони! — вскликнула она. — Этого не может быть!
— Может. Я заглянул к старому приятелю, который всегда в курсе самых последних слухов. По-видимому, они только что приехали в Италию. Там видели, как Блэкторн вынес Жаклин из кареты на руках. Картстэр сказал, что они выглядели очень мило. Я думаю, что Жаклин не нуждается в том, чтобы ее спасали.
Эллен не двигалась. Лицо ее окаменело, и по нему покатились слезы — тихие, рвущие сердце слезы. Тони всегда считал, что ненавидит плачущих женщин. Его бывшая любовница Карлотта плакала по любому поводу — например, чтобы выпросить у него какую-нибудь безделушку. Слезы сестер всегда вовлекали его в неприятности, а мать плакала, чтобы он почувствовал себя виноватым. Он уставился на Эллен в полной растерянности.
— О Тони! — простонала она. — Я не верю этому. Я не знаю, что он сделал, чтобы заставить ее покориться.
— Могу себе представить что, — сухо сказал Тони.
— А тут еще я все испортила! Леди Арбутнот — самая большая в мире сплетница. Теперь все про нас узнают, а мы даже не успели спасти Жаклин…
Тони прервал эти стенания, поднявшись с кресла и подойдя к ней. Он по-прежнему не решался обнять ее, боясь, что эти объятия перерастут в нечто большее, а она, по-видимому, к этому не готова. Хотя сам-то он хотел этого, как ему теперь казалось, лет сто.
— Завтра мы отправляемся в Венецию, — спокойно сказал он.
Эллен сразу перестала плакать.
— Правда?!
— Я вижу, что ты не успокоишься, пока сама не увидишь свою подругу. Я прав? Да и Вена, принимая во внимание последние события, теперь для нас не лучшее место. Мы просто исчезнем и будем отрицать, что мы тут когда-либо были. Может быть, все решат, что леди Арбутнот просто лгунья.
Эллен грустно покачала головой:
— Ничего не получится, мы увязли по уши. А ведь если бы я тебя послушалась, этого бы не случилось! Никто бы и не заметил, что меня вот уже несколько недель нет в Эйнслей-Холле. Но дело не во мне. Ужасно, что я втянула в эту непристойную историю тебя.