Месть призрака
Шрифт:
— Ну хорошо. Когда вы обнаружили пропажу денег? — Дубов достал свой рабочий блокнот.
— Сегодня утром, — ответила кассирша. — Вчера я была выходная, меня подменяла сама Марианна Георгиевна. Ах, ну говорила ведь я Жоржетте, что «розовая» любовь до добра не доведет!
— Вы были знакомы с гражданкой Мешковской? — спросил Дубов.
— Ну еще бы! — оживилась Кассирова. — Ведь мы обе поэтессы, раньше состояли в клубе литераторов «Четверг», а потом участвовали в литстудии «Всемирная Душа». И вообще, на литературной почве мы все трое когда-то и познакомились.
— Костяникина тоже поэтесса? — чуть поморщился детектив. Его отношение к гениальным
— Нет-нет, Марианна была прозаиком, — немного успокоила его Софья. Но, в отличие от Жоржетты, вовремя поняла, что литература — не ее призвание, и ударилась в банковские дела.
— И что же, вы полагаете, что Марианна Георгиевна забрала эти деньги? — недоверчиво спросил Грымзин. — На нее не похоже.
— Я вам скажу, как все было, — понизив голос до конспиративного, заговорила Софья. — Хотя о мертвых или ничего, или хорошо, но банковские деньги Марианна проматывала с Жоржеттой. Потом, правда, возвращала, но тогда и суммы были невелики…
— Ну хорошо, госпожа Кассирова, — перебил ее Дубов, заметив, что Софья начинает рассказывать все по второму кругу. — Если что, я вам позвоню.
— Всегда рада помочь, — обмакнула глаза уже почти полностью мокрым платочком госпожа Кассирова.
Оставив Кассирову за хозяйку в офисе, Грымзин и Дубов вышли в коридор. Ни инспектора с помощниками, ни трупов в филиале «ГРЫМЗЕКС» a уже не было, лишь на полу красовались обведенные мелом позы, в которых застала смерть Мешковскую и Костяникину.
— Ну и как, Василий Николаич, есть шанс найти недостачу? — спросил банкир, когда они уселись на стулья, рядком стоящие вдоль стен в коридоре.
— Не хочу вас огорчать, Евгений Максимыч, но шансы невелики, — честно ответил сыщик. — Хотя я, конечно, постараюсь сделать все возможное.
— Но у вас есть версии?
— Есть вообще-то одна, но ее надо еще отработать. Дело могло обстоять так: Заведующая много раз брала из кассы незначительные суммы на развлечения со своей любовницей, но всякий раз возвращала. Однако возвращала не из своих денег, а брала взаймы где-то в другом месте. И вот сумма долга достигла тысячи восьмисот с чем-то долларов, и перед Костяникиной возникла вполне реальная перспектива позорного судебного процесса и долговой ямы. Тогда она взяла из кассы искомую сумму, вернула долг, а во избежание позора совершила самоубийство.
— Погодите, — перебил Грымзин, — какое самоубийство? Ведь ее застрелила Мешковская!
— Да, но это было замаскированное двойное самоубийство, — уверенно заявил Дубов. — Мешковская чувствовала свою вину, ведь это она толкнула Костяникину на растрату. И когда она узнала о намерениях своей возлюбленной, то решила пойти с ней до конца. Мне запомнилась фраза Кассировой: «Неужели они не могли решать свои любовно-треугольные вопросы в другом месте?». Так вот, место и время были выбраны преднамеренно, а их перебранка относительно чьей-то неверности носила чисто театральный характер. Банальное самоубийство по причине растраты банковских денег они облекли в мелодраматическую форму убийства на почве ревности. И если моя версия верна, то плакали ваши денежки. Так что мой вам совет — примите ту версию, в которой нас пытались убедить Мешковская и Костяникина, тем более что ее придерживается и инспектор Лиственицын.
— Да, вы правы, — подумав, сказал банкир. — Пусть уж лучше так, чем если все узнают, что у меня в банке такие растратчики. — И, еще подумав, добавил: — Были.
Прошел
Новые происшествия заняли и детектива Дубова, в частности — приезд в Кислоярск его давней и хорошей подруги, журналистки Надежды Чаликовой, с коей Великого Сыщика связывали не только личные отношения, но и совместное участие в опасных и увлекательных расследованиях.
И вот однажды утром, профессионально просматривая Кислоярскую прессу, Чаликова наткнулась в одной из газет на занятное объявление, каковое тут же зачитала вслух:
— «В воскресенье в Доме культуры имени Анны Карениной состоится презентация поэтического сборника Софьи Кассировой „Любовь под пирамидами“, вышедшего в издательстве „Буревестник“. Начало в шесть вечера, вход свободный». Вася, сходим?
— Знаете, Наденька, вы, конечно, можете сходить, но меня туда совсем не тянет, — откликнулся из туалетной комнаты Василий, старательно скобливший в это время лицо «Жилеттом». — Тем более, что имя Софьи Кассировой у меня ассоциируется не столько с поэзией, сколько с одним темным делом.
— C каким? — тут же заинтересовалась Надя. — Васенька, ну расскажите пожалуйста!
— Что ж, с удовольствием. — И Василий Николаевич, оторвавшись от утреннего туалета, рассказал Наде во всех известных ему подробностях о происшествии в филиале, не скрывая и своей собственной версии. Журналистка слушала с огромным интересом — похоже, дело ее занимало всерьез.
— Вася, а вам не приходила в голову другая, более простая версия — что кассу под шумок могла грабануть кассирша Кассирова?
Вася встал как вкопанный, едва не уронив бритву:
— A об этом я и не подумал! Вообще-то я всегда подозревал, что от наших доморощенных поэтесс можно ждать чего угодно. — И Дубов, не откладывая, набрал домашний номер банкира Грымзина, при этом заляпав мыльной пеной трубку. — Евгений Максимыч? Это Дубов. Извините, что беспокою, но появился некоторый шанс вернуть часть ваших денег. Скажите, кто вам рекомендовал на работу Софью Кассирову? Ах да, ей вы сами предложили. A Марианну Георгиевну? Ах, вот оно что… Хорошо, обязательно буду. — Сыщик положил трубку. Оказывается, взять Костяникину на должность заведующей филиалом господину Грымзину посоветовала его супруга. Он пригласил меня сегодня на обед, после которого я смогу поговорить с Лидией Владимировной.
— A давайте вместо вас пойду я, — предложила Надя. — Побеседую с ней как женщина с женщиной, может быть, мне удастся больше узнать.
— Ну что ж, не возражаю, — ответил Василий. — Не сомневаюсь, что эту деликатную миссию вы выполните гораздо лучше, чем я. А кстати, чем это у нас телефон так заляпан?
Лидия Владимировна принимала Чаликову в собственном роскошном будуаре:
— Ах, госпожа Чаликова, значит, вы с Василием Николаевичем все-таки ищете эти пропавшие деньги? — говорила госпожа Грымзина, манерно поправляя на себе лиловый пеньюар. — Хоть бы вы их нашли, а то мой супруг совсем из-за них извелся. Бедняжка не ест, не спит — только о них думает!