Месть Ронана. Амулет
Шрифт:
Они оказались в просторной, выложенной каменными плитами прихожей, где не было решительно никакой мебели, если не считать грубой деревянной скамьи с высокой спинкой вдоль левой стены. Прихожая была жутко холодная, колотун там был почти такой же, что и снаружи, а единственным источником света служила свеча в руке того человека, который их впустил.
На нем был темно-зеленый балахон из грубой материи, а на ногах — простые сандалии. На вид ему было лет сорок, однако волосы его уже поседели, а на макушке была выбрита тонзура. Веяло от него какой-то усталостью. Мужчина с терпеливым участием наблюдал, как путники стряхивают со своей одежды снег и лед, а затем, когда все они опять обратили
— Приветствую вас, достойные путники. Добро пожаловать в Монастырь Непрестанного Старания. Мы — братство Вечного изнурительного труда, а меня зовут брат Жернов. Владеем мы очень немногим, ибо жизнь членов нашего ордена посвящена тяжелой физической работе, но то немногое, что у нас есть, мы охотно с вами разделим.
Хотя путники и нашли долгожданное убежище, настроение у них от таких речей порядком испортилось. Когда дверь только-только открылась, они было воспарили духом, и в головах у них промелькнули образы раскаленных очагов, горячей пищи и теплых, удобных постелей, однако реальность в виде мрачной прихожей и холодка от сырых каменных стен мигом опустила их с небес на землю.
— Сердечно благодарим вас, брат Жернов, — ответил Ронан. — Мы путники, направляемся к Гутенморгу, но мы сбились с пути в буране. Если бы могли найти здесь убежище, пока буран не уляжется, мы были бы у вас в неоплатном долгу. А затем, быть может, вы смогли бы указать нам дорогу.
Монах с сомнением покачал головой:
— Вряд ли я смогу указать вам дорогу, ибо уже двадцать лет я не покидал монастыря. Однако, может статься, брат Трудяга или брат Кропотливый ее знают. А теперь следуйте за мной.
Повыше подняв свечу, он открыл простую деревянную дверь в дальней стене и повел их по темному узкому коридору. Ронан шагал рядом с ним, а остальные тащились позади, напрягая последние силы, чтобы ковылять по холодному каменному полу.
— Быть может, кто-то из братьев сможет завтра нас проводить, — отважился Ронан, однако брат Жернов с сомнением поджал губы.
— Вряд ли у них будет время, — ответил он. — Ибо завтра у нас День нескончаемых многотрудных занятий и очень многое предстоит сделать. Дальше будет День непосильного напряжения, а потом День неустанных забот.
Он провел их через дверь в конце коридора, за которой оказалось что-то вроде большой трапезной. Там, если уж на то пошло, было еще мрачнее и холоднее, чем в коридоре. Ряд простых столов на козлах тянулся по центру, а по обе стороны от них стояли крепкие деревянные скамьи. Через окна в дальней стене было видно, что буран все еще не унялся, хотя обзор сильно затрудняли высокие кучки снега на подоконниках. Ветер свистел под плохо подогнанной дверью в боковой стене помещения, задувая туда снег, который даже не таял, а просто лежал у двери подобно белому половику.
— Видите ли, — продолжил брат Жернов, подводя их к двери в дальнем конце трапезной, — тяжелый труд составляет наше призвание, так что мы переименовали дни недели более подобающим образом. Но идемте. Вы, очевидно, нуждаетесь в небольшом отдыхе.
Помедлив перед дверью, монах оглядел пятерых жутко продрогших, смертельно уставших и капитально расстроенных путников. Он мог бы поклясться, что кто-то пробормотал ему странный совет насчет того, куда ему свою морковку с помидорами сунуть, однако в этот момент на него смотрел только низкорослый бурый осел. Остальные путники, похоже, совсем потерялись в своих скорбных, пессимистических раздумьях.
— А посему, — добавил он, — может статься, совсем неплохо, что вы прибыли сюда в День легкой приборки, когда мы самую малость расслабляемся после недельных трудов. Добро пожаловать в Общую залу. — Тут брат Жернов
Метров десять в длину, Общая зала ярко освещалась парой массивных канделябров в каждом конце. Толстые бархатные шторы наглухо закрывали окна, а каменные полы были устланы мягкими ворсистыми коврами. Мощный костер ревел в большом очаге по левой стене, а в другом конце помещения находилась массивная металлическая плита, на которой вовсю булькали горшки и шипели сковородки. Целая свинья вращалась на вертеле над огнем. Капающий с нее на пламя жир аппетитно шипел, и от запаха жарящейся свинины у путников мигом слюнки потекли. На стульях и кушетках привольно отдыхала добрая дюжина монахов, причем все они держали в руках кувшины и кружки с чем-то подозрительно похожим на пиво. В воздухе висел гул праздной беседы, а также запах трубочного табака и аромат горячего масла.
Друзья забрели в залу и остановились, смущенно оглядываясь и странным образом чувствуя себя не в своей тарелке.
— Проходите, — сказал брат Жернов. — Брат Горбатый сейчас вам кружки подогретого эля принесет. Еда примерно через полчаса подоспеет. Свинья почти поджарилась, и брат Холестерин уже овощи готовит.
Тут все они обратили внимание на жирного, радостного монаха, который стоял у плиты, проверяя температуру здоровенной, щедро политой маслом сковородки. Прямо у них на глазах он высыпал туда целое ведерко нарезанных на ломтики помидоров. Масло тут же зашипело, забулькало, и восхитительный запах кроваво-красных ломтиков смешался с ароматом жарящейся свинины.
— Он, часом, не настоятель? — с кривой ухмылкой спросил Тарл.
Брат Жернов повернулся и наградил его дружелюбной улыбкой.
— О нет, — сказал он. — Брат Холестерин просто наш спец по здоровому питанию.
И тут все они внезапно почувствовали себя как дома.
Далеко к югу оттуда, на берегу реки Имар, старый перевозчик как раз отвязывал швартов своей жалкой, потрепанной лодчонки, собираясь отправиться домой и заночевать, когда какое-то потустороннее шипение буквально приковало его к месту. Резко оглянувшись, перевозчик узрел пять высоких, гибких существ, что плавно скользили к нему по склону. Их темная шерсть блестела под лучами вечернего солнца, а длинные хвосты дергались позади, пока они бежали на задних лапах — почти как люди, но гораздо быстрее. Несколько мгновений перевозчик стоял столбом, а затем первая из тварей запрокинула страшную голову, и из ее пасти, которая казалась слишком уж переполнена острыми зубами, опять вырвался какой-то свистящий вой.
Дико вскрикнув от страха, перевозчик вытолкнул лодку в реку и тут же в нее бросился. Немного побарахтавшись на дне, он затем все же уселся на банку, вставил весла в уключины и отчаянно погреб вверх по реке. Руки его очень скоро заныли от чрезмерного усердия. У него за спиной существа быстро добрались до берега и, не останавливаясь, бросились в реку, но, к невероятному облегчению старика, они на него никакого внимания не обратили, а вместо этого поплыли к северному берегу. Тут же бросив грести, он, тяжело дыша, оперся о весла и стал наблюдать, как твари стремительно доплыли до берега и без труда на него выбирались. Там они на мгновение помедлили, отряхиваясь по-собачьи, и лучи закатного солнца заиграли на целой туче мелких брызг. А затем пять жутких тварей понеслись на север по гладкой равнине Галиадора к далеким пикам Северных гор. Тогда, опустив лицо на ладони, перевозчик вознес благодарственную молитву всем мыслимым богам за то, что они не сделали его той добычей, за которой эти кошмарные существа гнались.