Месть розы
Шрифт:
— Это звучит так по-женски. — Виллем улыбнулся. — Мне нравится.
Она фыркнула, беспокойно теребя завязки своего кошелька.
— Черт знает что происходит сейчас во дворце архиепископа, а я не в курсе. Уверена, Альфонс и Павел снова плетут свои интриги — чтобы женить Конрада на девице из Безансона, чтобы наконец покончить с тобой, чтобы полностью перетянуть Маркуса в свой лагерь. И если Маркус в курсе, что ты получишь Имоджин, Бог знает, на что он способен, лишь бы помешать этому.
Виллем испустил стон, и она одарила его мрачным взглядом.
— Ну давай, говори. Покажи, как ты взбешен. Скажи что-нибудь вроде: «Иди, кто тебя держит? Не хочу, чтобы
— Мне совсем не так уж плохо, — запротестовал Виллем и поцеловал ее в лоб. — И на протяжении всего путешествия было не так уж скверно, разве что когда я терял сознание. Тебе нужно, чтобы я был на пороге смерти? Пожалуйста! Но зачем это?
Жуглет оперлась на локти, оказавшись лицом к лицу с Виллемом.
— Пока ты стоишь на пороге Рая, но по эту его сторону, Павел не станет действовать. Поэтому ты останешься на пороге до тех пор, пока я все не улажу. Когда ты выздоровеешь, Павел сделает следующий ход, и я буду к нему готова. Но сейчас тебя нужно отвести в какое-нибудь безопасное, тайное место, чтобы лишить его возможности подослать убийцу с ножом, пока ты так слаб.
Виллем с болезненной гримасой откинулся на постели.
— Действительно, Жуглет, долго ты будешь упорствовать, изображая моего «белого рыцаря»?
— Когда ты смиришься с тем, что я не могу быть твоей дамой?
Завернувшись в плащи, пешком, спрятав меч Виллема под одежду, они медленно, без фонаря, брели в серой предрассветной полутьме по извилистым тропинкам, вдоль которых жались друг к другу деревянные домишки, по улице, где находилась конюшня для временно пребывающих в городе лошадей, и наконец подошли к симпатичному зданию на краю маленького, обособленного еврейского квартала. Виллем к тому времени ужасно устал, когда они до него добрались. Хозяин гостиницы только что поднялся. Он не знал Жуглет и никогда не слышал о Виллеме, но здесь привыкли заботиться об удобстве любых путешественников. Без единого вопроса им предоставили чистую, сухую, теплую комнату на двоих.
Жуглет разделась и скользнула в постель рядом с Виллемом, понимая, что, возможно, последний раз может позволить себе такую роскошь. О том, чтобы заниматься любовью, не могло быть и речи — для этого он, вопреки сделанным ранее заявлениям, был слишком слаб. Поэтому они просто ласкали и нежно обнимали друг друга, пока он не заснул. К этому времени за окном уже начал просыпаться город. Впервые за последние дни Виллем выглядел спокойным и удовлетворенным.
Оставив деньги и указания по уходу за больным, Жуглет торопливо вернулась в гостиницу у Вишневого Сада. Там она громко потребовала еще фламандского супа для рыцаря, чья лихорадка усилилась с восходом солнца. Ее так и подмывало отправиться во дворец архиепископа. Но нет, оставаться здесь было гораздо важнее. Поэтому — на всякий случай с ножом в руке — она уселась на маленькой площадке перед пустой комнатой, охраняя воображаемого друга. Слухи о его якобы ухудшающемся состоянии поползли по Вишневому Саду и дальше, во дворец архиепископа. Жуглет ждала и молилась о том, чтобы суждение об единственном человеке, который до сих пор никогда не разочаровывал ее, не оказалось ошибкой. День медленно катился своим чередом. Солнце по дуге скользило над головами, звуки и запахи города изменялись по мере того, как тени сначала укорачивались, а потом росли. Городская жизнь разгорелась, достигла пика, начала замедляться и замерла; наступил вечер. А Жуглет все еще сидела, сидела, сидела — и в
1 августа
Встреча состоялась на рассвете в той комнате дворца, где спал Конрад. Он послал за братом, выставив из комнаты Маркуса и полусонных пажей и задув все восковые свечи, кроме одной; он всегда брал их с собой в путешествия, чтобы в любой чужой комнате пахло привычно.
— Это семейная встреча, не политическая, — угрюмо начал он. — Хочу, чтобы между нами не было ни малейшего недопонимания вот по какому поводу: больше с Виллемом из Доля не произойдет ничего плохого. Я знаю, за отравлением стоишь ты, и, если это повторится, буду считать виновным тебя, пусть и не имея никаких доказательств. Даже если на самом деле ты тут будешь ни при чем, я обвиню тебя и повешу вас обоих, тебя и Альфонса. Я повешу вас обоих и в том случае, если Виллем не поправится. А когда он выздоровеет, не смей глядеть в его сторону, ясно тебе?
Павел принял оскорбленный вид.
— Брат, я не понимаю, о чем…
— Можешь проглотить собственную рясу, но в этом вопросе ты меня не обманешь. Я знаю, ты пытался отравить его, и знаю почему.
Конрад с удовлетворением отметил, что физиономия Павла приобрела зеленоватый оттенок. Значит, ему есть что скрывать. Надо как следует расспросить Виллема, что это такое, раз Жуглет уперся и молчит.
— Да, знаю. Отсюда вытекает, что ты должен понимать: брак Виллема из Доля и Имоджин — в твоих интересах. Таким образом ты возвращаешь то, что в свое время помог отнять у него. Если этого не произойдет, я наплюю на твои церковные привилегии и повешу за то, что ты ему сделал, а день твоей смерти объявлю ежегодным праздником.
— Ваше величество желает обсудить со мной… еще какие-нибудь новости? — пытаясь скрыть накатившую слабость, спросил Павел.
— Это не новости, — злобно улыбаясь, заявил Конрад. — Это прямая и открытая угроза. Растолкуй это нашему дорогому дядюшке, поскольку я не желаю тратить время на объяснения с ним. Надеюсь, Ассамблея пройдет так, как мы все рассчитываем. Сначала займемся делами империи, а потом объявим о моей помолвке с девицей из Безансона, Виллема — с Имоджин и Маркуса — с моей дочерью. Слава Всевышнему, с этим разобрались! — Он испустил преувеличенно тяжкий вздох. — Да, и кроме того, Маркус станет герцогом.
На подходе к Майнцу троица не решилась воспользоваться радушием местных баронов, опасаясь, что они могут узнать Эрика, а их гости догадаются, кто такая Линор. Поэтому они снова остановились на обычном постоялом дворе, в деревне к югу от Майнца, в стороне от дороги, по которой на Ассамблею прибывала знать со свитой. Ассамблея, запланированная на завтра, по счастью, должна была открыться позже, чем задумано, как и происходит обычно с событиями такого масштаба. Это давало им время найти Виллема и, что более важно, Жуглета, который — ив этом все трое были согласны — единственный в состоянии все уладить.
— Хотя, если разобраться, что улаживать-то? — вздохнула Линор.
Обмякнув, она сидела на полу в комнате, которую они сняли на троих. Характерный запах старых тряпок и прочие «прелести» веселья не прибавляли.
— Выгляжу я отвратительно. Император просто высмеет нас, если меня представят ему в таком виде. Даже если я смогу восстановить свое доброе имя, привлекательной в его глазах мне, наверно, уже не стать. — Она с извиняющимся видом улыбнулась стоящему у двери Эрику. — Боюсь, это была пустая трата времени и сил.