Месть смертника. Штрафбат

Сахарчук Руслан

– Так точно. Но прямо сюда… Может быть…

– Никаких «может быть». Пусть идет сюда, здесь тихое место, которое как раз подходит для разговора. И проследи, чтобы нам не мешали. Меня послал Роман Федорович Никольский, – добавил Белоконь для верности. Каждое слово он будто вбивал особисту в голову. – Он генерал-майор и старший майор госбезопасности.

Ты слышал о Никольском?

– Так точно.

– Выполняй.

– Есть!

Когда часовой исчез, Белоконь едва не съехал на дно траншеи. Он сам не понимал, как только что мог говорить так четко и убедительно, в голове были винегрет и туман. Белоконь оперся руками о бревенчатую стенку и положил на нее тяжелую голову.

Через пару минут появился Корж. Он был один. Входить в траншею капитан госбезопасности не спешил, стоял снаружи.

– Вештовой от Никольшкого? – сказал он, заметно шепелявя. – Я шлушаю.

Как только Белоконь услышал этот голос, к нему вернулись и уверенность, и злость.

– От Никольского, – подтвердил он, не поворачиваясь к Керженцеву. В профиль Корж точно не узнает человека, наградившего его этой особенностью речи. – Вам пакет и устное послание.

Белоконь вынул из внутреннего кармана своего бесцветного из-за грязи комбинезона одно из писем Люси.

– Иди шюда шо швоим пакетом.

– Виноват, товарищ капитан госбезопасности. Меня заставили здесь разоружиться. Вооружиться обратно? – Этот явный бред Белоконь посылал в пространство уверенным металлическим голосом. – К тому же снаружи могут быть сторонние наблюдатели, лишние уши, а сведения сугубо секретные. Это лучшее место, какое можно было найти.

– Пгишем шдешь пго… Пгохагава? – спросил Керженцев. Белоконю пришлось подумать, прежде чем он распознал все слова в фразе.

Белоконь произнес:

– Именно об этом Роман Федорович велел сказать. На словах и только вам. Кстати, Прохорова не у вас?

– Нет.

– А где она?

– Выполняет швой долг пегед годиной.

Сказав это,

Корж наконец поборол сомнения и вошел в траншею. Белоконь подал ему конверт и, когда Керженцев протянул за ним руку, перехватил ненавистного особиста за кисть и дернул на себя. Другой рукой Белоконь безошибочно схватил Коржа за горло. Из глотки особиста вырвался стон, который Белоконь оборвал на половине, сдавив изо всех сил. Для Коржа в окопе было достаточно места, но, чтобы отбиваться, пространства все равно не хватало. К тому же в этот раз Белоконь действовал быстро – он решил, что удовольствие от процесса получит, уже когда будет созерцать труп врага, а сейчас важен быстрый результат. Керженцев оседал, у него подкосились ноги. Белоконь протиснул второе плечо вперед и ухватил за горло двумя руками. Шея хрустнула. Белоконь отпустил тело, и особист с жутко выпученными глазами и вывалившимся языком упал на дно траншеи. Чтобы закрепить результат, Белоконь несколькими ударами разбил ему голову прикладом автомата. В этом уже не было надобности, но иначе почему-то не было уверенности, что враг окончательно мертв.

Несколько секунд Белоконь всерьез собирался помочиться на труп, но вспомнил санинструктора Попова и мрачно подумал, что эта процедура может иметь ненужный в этих обстоятельствах лечебный эффект. Нет, не стоит. Да и не получится. Но без глумления Белоконь обойтись не мог. Он наклонился над мертвяком и стал срывать с расстегнутого воротника петлицы капитана госбезопасности. Петлицы оторвались только вместе воротником. Белоконь засунул воротник со шпалами в карман, в последний раз пнул Керженцева и вышел из траншеи в широкий окоп штрафников.

Здесь определенно было светлее. Или это просто рассеивалось кровавое марево в глазах.

Не обращая внимания ни на что, Белоконь выбрался из окопа на дымящееся поле боя и пошел искать Риту. Он не уйдет отсюда, пока не найдет свою женщину.