Месть старухи
Шрифт:
Мира всё это время пристально наблюдала за Томасой. И всякий раз убеждалась, что та непостоянна, ленива и себе на уме.
Пахо часто ругал себя и Миру за то, что позволили жить в их доме. Но Мира его не слушала, продолжала дружить, что доставляло ей большое удовольствие и часто радость.
Но с некоторых пор деньги стала отдавать Пахо, и он заведовал ими. Мира должна была просить их для своих нужд. Это так возмущало Томасу, что они уже несколько раз ссорились по этому поводу.
– Какой-то негр распоряжается твоими деньгами! Просто непонятно и оскорбительно. Я бы такого не потерпела!
–
– Выбрось ты своего Хуана головы, дура! Вот помяни мои слова, Мира! Бросит он тебя. И никаких денег ты от него не получишь!
Мира ничего на это не отвечала. Слушать такие слова она не хотела, но и запретить не могла. Она даже побаивалась, что Томаса может уйти от неё.
И это произошло самым неожиданным образом. Утром Мира проснулась и рядом увидела пустую смятую кровать. Это удивило её. Обычно Томаса никогда не вставала раньше Миры, предпочитая поваляться подольше.
– Нет, сеньорита, я не видел Томасу. Она не появлялась. А что, исчезла?
– Её нет в постели. Может, в саду или ещё куда пошла. Это, правда, не похоже на неё, но всё же...
– Не беспокойся, моя девочка. Если и ушла, то я буду только рад. Надоела она мне. И Слава Богу!
Мира не ответила. Весь день ходила мрачная, молчаливая, и не могла взяться ни за какую работу. Она никак не могла понять причину такого поступка Томасы.
***
В доме де Руарте атмосфера сгущалась. Казалось, в воздухе витал дух скорби и разрушения. Донья Анна ходила мрачная и подавленная. Служанки сторонились её, стараясь не попадаться на глаза без острой необходимости. И по углам, если присмотреться, можно было услышать тихий шёпот негритянок. Им было очень интересно перемывать косточки хозяев.
Лишь Габриэла порхала по дому в приподнятом настроении. Она уже получила часть из обещанного, и теперь окунулась в траты, завалив спальню ворохами одежды, обуви и драгоценностей.
Она догадывалась, что донья Анна учинила мужу скандал. Но дон Висенте с присущим ему тактом попытался отрицать бродившие по дому слухи о его шашнях с невесткой. Убедить жену не удалось, но он больше ничего сделать не мог, и гордо удалился, сделав вид оскорблённого человека.
– Я просто места себе не нахожу! – жаловалась донья Анна приятельнице. – Надо ж так опуститься! На старости-то лет!
– Милая Анна! Твой муж совсем ещё не стар, и трудно было ожидать, что он воздержится от лёгкого флирта.
– Это не лёгкий флирт, моя милая! Если б так, то я и не переживала. Но я с ума схожу, видя косые насмешливые взгляды на улице, на приёмах, и вообще...
– Мне думается, дорогая, что особо переживать не стоит. Перебесится – и успокоится. Это часто случается, когда рядом постоянно крутится молоденькая смазливая вертихвостка. Но что дои Андрес?
– В том-то и дело! У них жизнь пошла вкось и вкривь. Он до сих пор не вернулся, и я не представляю, что произойдёт, когда сын всё узнает. Боже! Я не перенесу такого удара и унижения! И от кого? От вертихвостки, ублажавшей мерзких пиратов!
– Не стоит так драматизировать, дорогая Анна. Дон Висенте не позволит себя так опустить. У него трезвая голова.
– Как бы не так! Он и раньше бросался волочиться, но так!.. Да ещё за женой сына! Господи! Оборони и помилуй! Какой позор!
– Анна, ведь ничего в точности неизвестно! Вполне вероятно, что это лишь домыслы твоего праздного ума и неудовлетворённости! Подожди немного!
– Слуги в доме всегда всё знают. Я уже выведала о его вхождениях в парк, где он встречается с Габриэлой. И не только в парк, дорогая!
Об этом разговоре Габриэле поведала её служанка. Молодая грешница лишь плотоядно усмехнулась, злорадно подумав: «Вот и опустила я тебя, донья Анна! Посмотрим, как ты запоёшь позже!»
Она умело держала дона Висенте у своих ног. И тому доставляло удовольствие исполнять любые капризы молодой хищницы. Тем более, что дон Висенте сам раздавал обещания, и уже никак не мог их потом не выполнить.
Они почти каждый вечер уединялись в парке. Беседка, укрытая благоухающими цветами стала их интимным местом любовных свиданий. И подслушать и даже подсмотреть их забавы не представлялось трудным делом для проворных и охочих до сплетен слуг.
– Милая моя Анна,– склонилась к ней приятельница, – не составит труда и самой убедиться в правдивости слов твоих слуг. Сама пойди и посмотри, что там происходит.
– Боже упаси! Дева Мария! Убереги меня от такого соблазна! И не напоминай больше об этом! Я такого себе не позволю! Так унизиться? Нет и нет!
– А я бы не отказалась. Это так захватывающе интересно! Боже! Что я говорю? Прости, дорогая!
Донья Анна надула губы. Эта сорокапятилетняя женщина была шокирована столь откровенной глупостью приятельницы. Сразу расхотелось говорить и настроение ещё больше ухудшилось.
И опять страх заполз в грудь несчастной женщины. Вдруг в голове блеснуло воспоминание о совсем недавнем событии. Это случилось три недели назад на одном из приёмов во дворце губернатора. Она не хотела туда ехать, но страх одиночество победил. К тому же очень настаивали подруги.
Там, на приёме, один представительный сеньор весь вечер домогался её внимания, не отходил ни на шаг и увязался сопровождать её до дверей дома.
Было приятно, страшно и тревожно. И потом она несколько дней находилась под впечатлением этого лёгкого приключения. Сеньору она не оставила ни малейшей надежды. И теперь вдруг остро захотелось опять с ним встретиться.
Она вздохнула, понимая, что никогда не позволит себе ничего подобного, предпочла лишь немного помечтать, представляя себя в обществе благородных грандов Испанской короны.
Глава 8
Смутное беспокойство владело Хуаном. Он уже больше трёх недель был заточён в крохотной отдельной пещерке, где кроме горшка для отправления нужды ничего не было.
Он спал на каменном полу, встать в полный рост и то нет возможности. И никаких звуков не доходило до слуха. И темнота. Полная, кромешная и жуткая. Лишь раз в сутки, как он знал, приносили воду и кусок чёрствого хлеба, что и составляло его питание.