Месть Танатоса
Шрифт:
— Вы что, сдурели, что ли! — услышала она недовольный голос русского. — Васюков, ты, что ль, свет погасил? Не видно ж ни черта. Вот сволочи!
Маренн, конечно, не понимала, что он говорил. Впрочем, ее уже мало тревожило недовольство русского солдата. Наверняка он сразу завалился спать. Во всяком случае, свет в хате больше не зажигали.
Изо всех сил Маренн спешила со своей добычей к лесу. «Надо успеть, — подгоняла она себя, — пока не очнулся капитан, пока он не разбудил солдат, пока не приехали из Смерша или еще откуда и не бросились
Плохо ориентируясь в темноте, она не узнавала лесные тропки, по которым шла днем. Хорошо, что еще ночь выдалась ясная — полная луна разбрасывала вокруг беловатые полосы света. Кажется — сюда, а может быть… А мины?! Про них Маренн и думать забыла.
Скорей, скорей — только это сейчас имело значение для нее. Где же она оставила Ральфа?… Ее слишком долго не было. А вдруг его нашли, вдруг он очнулся и ушел ее искать… Только бы не это… Тогда они никогда друг друга не найдут здесь…
Маренн посмотрела вправо, влево. Кругом черной стеной высились огромные деревья. Раскидистые кроны их парили в высоком светло синем небе. Тишина, безветрие… Похоже, она окончательно заблудилась. Надо ждать рассвета.
Но утром Смерш бросится по ее следам, и они с Ральфом оба попадут в лапы к русским! Нельзя терять времени, нельзя. Ни минуты. «Спокойствие, главное — оставаться спокойной, — уговаривала себя Маренн. — И так уже многое позади. Надо искать. Это было недалеко от хутора…»
Ее глаза постепенно привыкли к темноте. Она присела на песок и вдруг с радостью обнаружила, что сидит рядом с плотной полосой колючего кустарника, начинавшегося от бывшего штаба армий «Центр». Внутри этой полосы, в глубокой песчаной выемке между корнями, она и оставила Ральфа! Инстинктивно она нашла верную дорогу сюда — такое, конечно, случается раз в жизни! Маренн быстро встала, осмотрелась…
«Так, Ральф должен быть где-то там, у той сосны», рассуждала она. Оставив сумку и автомат, а также уже надоевший котелок с картофелем, она, осторожно ступая, пробралась через заросли и подошла к дереву. Еще раз огляделась — нет ли здесь засады? В свете всего произошедшего — вполне возможно.
Но вокруг было тихо. Тогда Маренн спрыгнула в ложбинку, разбросала сосновые лапы между корнями, и сердце ее радостно забилось: здесь. Господи, спасибо тебе, какое счастье! Ральф здесь! Похоже, он не приходил в сознание. Она пощупала пульс штурмбаннфюрера, заглянула в зрачки — еще жив…
Быстро вернувшись, принесла санитарную сумку, рас стегнула ее и вытряхнула все содержимое на землю — первым выпал фонарик. Вот так! А она блуждала в темно те, даже не догадываясь о его существовании.
Светя фонариком, она внимательно рассмотрела остальное. Конечно, того, что необходимо сейчас Ральфу, нет. Но и то, что есть, пригодится. Поднатужившись, открыла флягу с водкой — привинтил ведь кто-то, тот рядовой богатырь, наверное. «Будет вместо спирта, — сразу решила она. — Все равно, хоть что-то».
Снова склонившись над штурмбаннфюрером,
— Где мы? — спросил он шепотом, увидев ее. — Сколько времени прошло? Я помню, было еще светло.
— Это было давно, — улыбнулась Маренн радостно. — Ты долго был без сознания.
— Сколько? — нахмурился он.
— У меня нет часов. На, поешь, — она протянула ему котелок с картофелем.
— Откуда это все? — спросил он удивленно, приподнимаясь на локте. — Лекарства, еда…
— Я достала, — просто ответила Маренн, отводя взгляд. — Ты был без сознания часов пять, — уточнила она. — Я успела сходить на ближайший хутор, побывала в плену, — она коротко пересказала ему свои дневные приключения, — нам надо быстро уходить отсюда, Ральф — добавила она в заключение, — утром приедет Смерш и нас начнут искать. Конечно, я виновата, — призналась, вздохнув. — Я рассекретила нас. Но зато ты теперь дотянешь до линии фронта.
— А где она, линия фронта? — мрачно усмехнулся Фелькерзам, очищая картофелину. — Ты узнала?
— Пока нет.
— А как же тебе удалось выбраться из плена? — поинтересовался он.
— Не спрашивай, — Маренн рассмеялась. — Скорцени, если узнает, будет снова злиться на меня и говорить, что я ему изменяю. На этот раз — с русским капитаном. Нашла, скажет, какую-то деревню! Русские, и те не остались неохваченными… — потом наклонила голову, продолжила уже грустно: — Мужчине этого не понять. но иногда полезно быть красивой женщиной… Сигареты жалко. Остались капитану на память. Будет хвастать.
— У меня есть сигареты, — успокоил ее Ральф. — А что до капитана, — продолжил он иронически, — думаю, хвастать он не будет. Его просто арестуют, и все.
— Жаль. Симпатичный, — с притворной грустью вздохнула Маренн. — Дай-ка и мне водки, — попросила она. — Мне тоже надо выпить, пожалуй, а то я от всего с ума сойду.
На рассвете на хутор приехали трое из Управления контрразведки фронта: солидный, степенный майор и два молоденьких лейтенанта-стажера. К их удивлению, их никто не встречал — на хуторе все спали. Недовольный майор приказал одному из помощников разбудить этих «засонь», и поскорее. И позвать к нему капитана: «Нечего дрыхнуть! Разболтались!»
Когда заспанные, помятые и пристыженные отповедью лейтенанта солдаты выстроились перед майором, тот молча прошел вдоль строя, поморщился, сплюнул и спросил:
— Ну а капитан где? Почему не разбудили? А, товарищ? — он подошел к огромному Васюкову. — Почему капитана не разбудили, я спрашиваю?
— Не велел, — смущенно ответил боец.
— Как это? — удивился майор. — А если немцы? Что у вас тут творится? — возмутился он. — Сплошное безобразие. Где он?
— Там, товарищ майор, — Васюков указал рукой в сторону сарая.