Месть в домино
Шрифт:
— Ты держал зрителей в зале до утра? И никто не подал жалобу?
— Семнадцать, — усмехнулся Фридхолм. — На меня подали семнадцать жалоб, причем одну — на имя самого премьер-министра. Заседание дисциплинарной комиссии в следующий четверг, и если я до того времени не найду убийцу…
— Понимаю, — задумчиво сказал Ландстрем, разглядывая узор на дне кофейной чашки. — Хорошо, ножа нет. А что свидетели? На сцене темно, прожектор освещает только эту… Амелию… и убитого, верно? Но именно поэтому на них сосредоточено все внимание —
— Конечно, — кивнул Фридхолм. — Появилась фигура Ренато, это по роли секретарь Ричарда Варвика, губернатора города Бостон. Черное домино, сливающееся с фоном. Он взмахивает правой рукой, это видят все без исключения, Ричард падает, но как-то не театрально, и при этом что-то кричит… Амелия кричит тоже, что совсем ролью не предусмотрено, вот тут-то бдительный Зеттерстрем вдавил кнопку блокировки дверей, как он говорит, чисто инстинктивно.
— То есть, — уточнил Ландстрем, — никто, даже те, кто стоял рядом, не видел убийцу? Если, конечно, убийцей не был актер, что играл этого… секретаря.
— Ди Кампо? Исключено. Он все время находился в поле зрения по меньшей мере пяти-шести человек, все показывают одно и то же. Когда я его начал допрашивать, кстати, он находился в состоянии шока, и это была не симуляция, уверяю тебя. Нет, это не Ди Кампо, как бы мне ни хотелось, чтобы это был он.
— Убийца-невидимка, — усмехнулся эксперт. — Нож-невидимка. Наверняка ты вспомнил «Призрак оперы», хороший был мюзикл, я смотрел его раза три, на DVD, конечно, точнее, жена смотрела, а я — краем глаза…
— Если бы в подвалах Национальной оперы обитал хоть кто-нибудь крупнее крысы…
— Ну, Петер, я вовсе не хочу сказать…
— Я понимаю, — мрачно проговорил Фридхолм и кивнул официанту, чтобы тот принес счет. — Но кто-то все-таки умудрился спрятать нож, несмотря на все обыски. И кто-то из тех, кто был вчера в театре, — убийца.
— Это понятно, — пожал плечами Ландстрем. Подошел официант, Фридхолм положил на тарелочку пять евро, эксперт добавил свои семь. Встали.
— Это понятно, — повторил Ландстрем, направляясь к выходу. — Ты, конечно, проверил, не выходил ли кто-нибудь из зала во время представления, не проходил ли за кулисы?
— Конечно, — сухо сказал Фридхолм. — А также кто из певцов, миманса и балета где стоял, кто кого видел, и кто куда двигался.
— И ничего подозрительного?
— Ничего и никого.
— На сцене было темно.
— Только в последний момент. А до того — яркий свет, бал, танцы.
Ландстрем пропустил майора в дверь, вышел вслед за ним в коридор, где было тихо, только в дальнем конце работала шваброй уборщица.
— Поэтому тебя так заинтересовал тот странный звонок из Штатов? — спросил эксперт.
— В частности.
— Совсем невозможно отследить? На телефонной станции…
— Это был звонок с мобильного
— Тем более!
— Номер был блокирован, установить не удалось, в компании «Эриксон» говорят, что сделали все возможное.
— Но они могли хотя бы определить место, откуда… Это же элементарно делается!
— О, конечно! Спутниковая система «Галилео», гордость, понимаешь ли, европейской системы космической навигации…
— Ну? Ты говоришь с такой иронией…
— Нет, я серьезно. Они не смогли установить ничего. Говорят, что, возможно, произошел сбой в системе. Еще одна странность ко всем прочим, да?
— Понятно. Там ведь было раннее утро?
— Слишком раннее. Физики вообще странный народ, — сказал Фридхолм, останавливаясь у двери своего кабинета.
— Ты не идешь домой? — спросил Ландстрем, прекрасно зная, каким будет ответ.
— Я еще поработаю, — сказал Фридхолм. — День и вчерашняя ночь были такими суматошными… Надо посидеть, подумать, перечитать показания…
— Но ты же не один этим занимаешься!
— Конечно. В группе шестнадцать человек, а толку-то? Все читают, смотрят, расспрашивают, ищут зацепку. Ты обратил внимание, Свен: пока мы сидели в кафе, мне никто не позвонил?
— Я думал, ты отключил телефон.
— Ну что ты! Просто никто ничего…
— Понятно. Что ж, желаю удачи.
— Если будет что-то новое в связи с этим кинжалом… — сказал Фридхолм.
— Позвоню немедленно.
Фридхолм открыл дверь и перенес ногу через порог, в кабинете двое сотрудников сидели за компьютерами, третий, стоя у окна, рассматривал что-то на дисплее своего мобильного телефона.
— Петер, — эксперт тронул Фридхолма за плечо, и тот обернулся, придерживая дверь, — я вот что подумал. Этот физик… Если он действительно физик… Посмотри на сайте университета. В Бостоне хороший университет. Попробуй найти физика, интересующегося оперой. Думаешь, таких там много?
— Попробую, — вяло согласился Фридхолм. Ему в голову пришла другая мысль, и он старался ее не упустить, пока не дойдет до своего стола и не запишет на листке бумаги то, о чем только что подумал. Тоже безумная идея, как и предложение Ландстрема, но если нет ничего больше…
Номер 12. Премьера
— Я тебе звонила на мобильный, почему ты не отвечал, ты же знаешь, я волнуюсь, а мне сейчас нельзя, а ты отключил телефон, будто тебе все равно, как я сегодня спою, пять минут до выхода, а ты вдруг являешься, как ни в чем не бывало, чего от тебя хотел этот полицейский?
Я выслушал длинную тираду, подошел к Томе, взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы — при всем народе, если, конечно, можно считать народом двух гримерш, Ализу и Кэт, делавших вид, что ничего особенного не происходит, и маячившего за дверью старшего инспектора Стадлера, который, напротив, старательно изображал, что происходит нечто из ряда вон выходящее.